Врач приложил стетоскоп к груди мужчины, заглянул в погасший неподвижный глаз и качнул головой:
— Бесполезно. Он мертв.
Слова эхом разнеслись по толпе. Люди отшатнулись, словно отброшенные невидимой рукой. Полицейский медленно поднялся на ноги:
— Давайте расходитесь. Живее!
Тишину вдруг прорезал истерический женский вопль:
— Пропустите меня! Это мой Гильельмо… Мой Билл… Мой Билл!.. Мой сын…
Толпа расступилась. Маленькая кругленькая итальянка в широком фартуке двигалась неверным шагом, ломая руки, еще не видя тела за крупной фигурой полицейского.
— Обождите минуточку, леди, — буркнул он. — Лучше не подходите.
— Я мама Росси из ресторана, — крикнула она. — Это мой сын Билл!
Протолкнулась мимо полицейского, рухнула пухлым телом рядом с безжизненной фигурой, рыдая:
— Билл… Билл!..
Никки уткнулась лицом в плечо Эллери, бормоча сквозь слезы:
— Из всех хладнокровных расчетливых преступлений, какие я видела, это самое…
Эллери бессознательно гладил ее светлые вьющиеся волосы.
— Джо Салливан, клуб «Шестьдесят шесть»… Пожалуй, побеседуем с мистером Салливаном, прежде чем газетчики вонзят в него зубы.
Глава 2
КЛУБ «ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ»
Клуб «Шестьдесят шесть» располагался в нескольких сотнях ярдов к востоку от Таймс-сквер. В воскресный вечер мистер Квин с секретаршей застали его почти пустым.
Несколько пар сидели за длинными столами. На пустой танцевальной площадке оркестр вяло наигрывал попурри из хитов сезона. Атмосферу можно было назвать как угодно, только не веселой: в начале воскресного вечера в бродвейских клубах редко царит веселье.
Эллери с Никки сели у стойки бара. Встреченная ими по пути девушка у вешалки со шляпами сообщила, что Джо Салливан — бармен и смена у него начинается в девять часов.
Никки тем временем заявила, что в баре принято выпивать, значит, надо пропустить по рюмке.
— Закажу что-нибудь дорогое, — зловеще добавила она. — Мм, посмотрим.
Подошел дежурный бармен.
— Что это у вас там в тонких длинных граненых бутылках?
— Ликер, мисс. Лучшая в мире марка — «Бушер».
— Не поддельный? — засомневалась Никки. — Бутылки без этикеток!
Бармен предъявил бутылку:
— Название выгравировано на донышке, его сразу не увидишь. — Он перевернул бутылку. — Поэтому, когда ликер заканчивается, бутылка служит графином.
— Пожалуй, выпью, — решила Никки. Бармен принялся наливать ликер, а она коварно полюбопытствовала: — Он действительно дорогой?
Эллери фыркнул:
— Мне скотч с содовой.
Налив Никки рюмку, бармен взялся за бутылку шотландского виски, но тут невольно оглянулся на высокого, крепко сбитого мужчину в барменском костюме, вынырнувшего из небольшого проема за стойкой.
