Грянула овация. Рев приветствия поднимался над городом, подобно пламени, отдаваясь эхом на холмах, окружавших город, и даже на высоких стенах самого Слонового Дворца.
Лицо Раджа Ахтена тронула улыбка. Прошлое напомнило о себе болью. В битве при Картише он получил много ран, которые погубили бы любого, будь он менее могуч, чем Радж Ахтен. Его лицо тоже было изранено. Откинувшись на шелковых подушках, он наслаждался мягкими движениями паланкина, который слегка покачивался при каждом шаге идущих в ногу носильщиков. Испуганные голуби парили в небе над городом, кружась, как пепел над огнем. Начало дня казалось безупречным.
Но что-то мешало; темная фигура вдалеке становилась все заметнее. Среди покорно склонившихся людей лишь один человек остался стоять, возвышаясь среди толпы. На нем были серые одежды ах'келлахцев — судей пустыни. Правая пола была откинута назад, обнажая рукоятку сабли. Он не склонил головы, дерзко глядя вверх на Правителя, так что черные кольчужные кольца, служившие продолжением его простого железного шлема, спускались каскадом на плечи и спину.
«Укваз?» — подумал Радж Ахтен. Укваз Фахаракин наконец вышел на бой? Хочет предложить поединок?
Окружавшие его крестьяне смиренно склонили головы, украдкой бросая испуганные взгляды на судью. Некоторые призывали его склониться, другие бранили за дерзость. Когда паланкин поравнялся с ах'келлахцем, Радж Ахтен поднял руку, приказывая процессии остановиться.
Звуки барабанов мгновенно стихли, и вся армия, словно один человек, встала как вкопанная. Ни один звук не нарушал повисшего над толпой гробового молчания.
Воздух готов был расколоться от напряжения. В звенящей тишине Радж Ахтен чувствовал, как его обжигает раскаленный шепот, звучащий где-то внутри. В его сознании огненные буквы складывались в слова. Убей его. Ты способен сжечь его дотла. Пусть всякий устрашится твоего могущества. Это пламяплеты подсказывали Правителю решение; их пылающие мысли врезались в его сознание.
Рано. Радж Ахтен отвечал им на их же языке, ибо теперь, увидев смерть так близко на поле боя в Картише, его глаза тоже пылали скрытым огнем. Рано срывать покровы. Пока никто не должен узнать моей подлинной сущности.
Огонь подошел слишком близко, он спалил дотла все живое в прежнем Радже Ахтене, наполнив его высшим светом. Только это было не ясное божественное свечение, а нечистое зарево духов. Его прежняя сущность погибла в огне, и из углей восстал новый человек — Скезейн, повелитель пепла.
