Гутьерес повернулся к Тиму:
– У меня есть ствол.
Тим взглянул на лодыжку детектива, где оттопыривалась брючина. Это наверняка был пистолет, на котором уже висело убийство, его можно было оставить на месте преступления, вложить в руку мертвому Кинделлу.
Харрисон отпустил Кинделла, толкнув его так, что голова у того свесилась на бок, и сказал Тиму:
– Делай то, что должен.
Мак изо всех сил делал вид, что стоит на страже у широко распахнутой двери гаража. Он вертел головой туда-сюда и пристально вглядывался во тьму, хотя Медведь и Фаулер стояли меньше чем в двадцати ярдах от него и им прекрасно была видна дорога.
Тим бросил взгляд на Гутьереса:
– Оставь нас.
– Ладно, брат, – сказал тот. Он замешкался возле Тима и незаметно сунул ему в руку ключи от наручников: – Мы уже обыскали эту скотину. Только смотри, не оставь на нем синяков или чего-нибудь вроде этого.
Мак сжал плечо Тима, потом вслед за двумя детективами вышел из гаража. Тим протянул руку, схватился за висящую на двери веревку и потянул. Дверь снова скрипнула и со стуком захлопнулась. Кинделл и глазом не моргнул. Он был абсолютно спокоен.
– Ты убил мою дочь? – вопрос слетел с губ Тима прежде, чем он об этом подумал.
В лампочке под потолком раздался какой-то странный гудящий звук. Воздух вокруг Тима сгустился – сырой, с легкой примесью запаха растворителя для краски.
Кинделл вновь посмотрел Тиму в лицо. У него были правильные черты лица и невероятно плоский, вытянутый лоб. Сложенные руки лежали на коленях.
– Ты убил мою дочь? – опять спросил Тим.
После глубокомысленной паузы Кинделл кивнул.
Тим подождал, пока выровняется дыхание.
– Почему?
Ленивые, тягучие интонации, как будто слова звучали в записи в замедленном режиме:
– Потому что она была такая красивая.
Тим снял пистолет с предохранителя. Кинделл издал сдавленное рыдание, из его глаз потекли слезы.
Тим поднял пистолет. Его руки тряслись от ярости, и ему понадобилась пара секунд, чтобы направить дуло в лоб Кинделлу.
Медведь облокотился о свой грузовичок, скрестив на груди мускулистые руки и глядя на четверых мужчин.
– Семью судебного исполнителя лучше не трогать, – сказал Гутьерес, с уважением кивнув Медведю.
Медведь никак не прореагировал на этот кивок.
Фаулер добавил:
– Они совсем распустились. Им на все наплевать.
– Точно. Ничего святого, – поддакнул Гутьерес.
– Как тот парень, который пронес бомбу с нервно-паралитическим газом в детский сад. Иезекииль, или Джедедиа, или как там его.
