Потом понял, что все еще дышит, и спросил:
– Ты был один?
Кинделл качнул головой: вверх, вниз, вверх.
– Ты просто решил… решил убить ее?
Кинделл нервно моргнул и скованными наручниками кистями закрыл лицо – жест, сильно походивший на движение белки, умывающейся передними лапками.
– Я не должен был ее убивать.
Тим резко выпрямился.
– Что значит «не должен был»?
Молчание.
– С тобой был кто-то еще?
– Он не… – Кинделл замолчал, прикрыв глаза.
– Кто это он? Он не что? Тебе кто-то помог убить мою девочку?
Голос Тима дрожал от ярости и отчаяния:
– Отвечай, черт возьми. Отвечай!
Кинделл не реагировал на вопросы Тима. С закрытыми глазами он был похож на мертвеца.
Дверь с грохотом распахнулась, и поток света выплеснулся на заросшую сорняками землю. Тим толкнул Кинделла в спину, и тот вылетел из гаража. Его руки теперь были скованы наручниками за спиной. Тим быстро нагнал его, дернул цепь, соединявшую наручники, и натянул ее так, что руки Кинделла скрестились. Тот сморщился от боли, но не вскрикнул.
Медведь и остальные молча смотрели на них. Когда Тим подошел совсем близко, Кинделл споткнулся и упал, сильно ударившись о землю. Он издал какой-то лающий звук и скорчился, пытаясь подняться:
– Скотина. Сволочь поганая.
– Придержи язык, – сказал Тим. – Сейчас я твой самый лучший друг.
Медведь со свистом выдохнул воздух и раздул щеки.
– Можно тебя на минутку? – спросил Фаулер с непроницаемым выражением лица.
Тим кивнул и отошел от Медведя и Мака на несколько шагов.
– Он же ублюдок, – прошипел Фаулер.
– Я с этим не спорю.
Фаулер сплюнул прямо в траву.
– Ты что, позволишь таким выродкам спокойно разгуливать по нашему городу?
Тим смотрел ему в глаза до тех пор, пока Фаулер не отвернулся.
– Какого черта, Рэкли? Мы пытались тебе помочь.
Гутьерес большим и указательным пальцами пригладил усы.
– Этот парень убил твою дочь. Неужели ты не хочешь отомстить?
– Я не суд присяжных.
– Бьюсь об заклад, Дрей бы с тобой не согласилась.
– Наверное, ты прав.
– Присяжных можно купить, – сказал Фаулер. – Я не доверяю судам.
– Тогда переезжай в Сьерра-Леоне.
– Послушай, Рэкли…
– Нет, это ты послушай. Здесь идет расследование, которому ты, черт тебя дери, мог запросто помешать своим дурацким желанием со всем разобраться без шума и пыли.
Харрисон пробормотал:
– Но ведь все ясно как Божий день. Никаких сомнений быть не может.
– Он был не один.
Гутьерес процедил сквозь сжатые зубы:
– Это еще что за черт?
– Здесь замешан кто-то еще.
– Он нам ничего не сказал.
