Рот замолчал, словно что-то вспомнив. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем, недоуменно приподняв брови, взглянул на меня.
– Вы утверждали, что никто не выпустит в прокат сюжет, в котором убийца настолько глуп, что убивает собственную жену, умудряется избавиться от орудия преступления и отправляется спать, запросто оставив окровавленную рубашку в корзине для грязного белья. Интересная речь. В ней есть экспрессия, не так ли?
– Я не говорил насчет экспрессии, – пробормотал я.
Не сводя с меня глаз, Рот продолжал, уверенный в своей правоте:
– Но вы чувствовали, не так ли? В этот момент вы поняли, что овладели их вниманием. Не только вниманием присяжных. Вас внимательно слушали все собравшиеся в зале.
Сам не желая того, Рот показывал ситуацию в совершенно новом для меня ракурсе.
– Актер, выходящий на сцену, заранее учит текст, придуманный кем-то другим. Он проговаривает его многократно, раз за разом – и в каждом спектакле говорит всегда одно и то же. Часто он делает это годами, в одной и той же постановке, каждый вечер играя одну и ту же роль. Но вы сами пишете текст… Пишете или придумываете его прямо на сцене, – испытующе глянув на меня, предположил Рот и начал расхаживать по комнате. – То, что я слышал сегодня, вы написали заранее, так?
Продолжая нервно ходить туда-сюда, он строго посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей.
– Кое-что я набросал до выступления.
В улыбке Рота отразилось недоверие. Он думал, что я писал речь на бумаге от начала до конца и выступал как артист, воспроизводя роль по памяти. В буквальном смысле он ошибался, но я решил не рассеивать его иллюзий. Некоторых вещей подзащитному лучше не знать.
– Вы играете роль один раз. И всякий раз повторяете вступительную речь перед новой аудиторией, то есть перед новым судом присяжных.
Рот быстро шагнул обратно к столу, упал в кресло и замер в задумчивой позе, лениво возложив одну руку на спинку и подперев запястьем подбородок. Взгляд Стэнли Рота, будто скучая, блуждал в пространстве возле моего плеча, потом замер.
Рот убрал руку из-под подбородка и, расставив пальцы, сделал неопределенный жест, направленный куда-то вдаль.
– Вы – актер, и вы сами пишете текст для спектакля, который никогда не поставят во второй раз. Но вы всегда играете одну роль, не так ли? – спросил Рот.
В конце каждой фразы его взгляд словно нехотя возвращался ко мне. Глаза оставались почти неподвижными, и зрачок двигался реже, чем рождались слова.
