– С этого момента и в дальнейшем все связанные с делом вопросы находятся в ведении мистера Джозефа Антонелли.
Я выступил с коротким заявлением от своего имени, обращаясь прежде всего к той части слушателей и зрителей, которые станут на этом процессе присяжными.
– Стэнли Рот дал мне клятву, что он не убивал жену. Он поклялся также и в том, что не знает имени настоящего убийцы. Стэнли Рот любил жену, и со смертью Мэри Маргарет его жизнь рухнула. Теперь его арестовали – так, словно Стэнли Рот недостаточно страдает. Полиция сажает невиновного человека в тюрьму лишь потому, что не может предъявить другого обвиняемого и не в состоянии признать собственное бессилие.
Намеренно провокационное заявление, как и предполагалось, вызвало немедленную реакцию. Из толпы репортеров раздался выкрик:
– Вы обвиняете полицию в аресте заведомо невиновного человека?
Я чувствовал на лице палящие лучи солнца. Вокруг, словно насекомые, шелестели затворы многочисленных фотокамер. С дальнего края толпы на суматоху без всякого интереса смотрел садовый работник, убиравший с газона траву. Окружающий мир вдруг стал гораздо реальнее и ярче. Я стоял в центре общего внимания, слушал адресованные мне вопросы и собственные ответы несколько отстраненно, но – в сравнении с латиноамериканцем, сутуло опиравшимся на грабли, – вовсе не безучастно.
Нужно постараться кратко изложить то, что могла бы сделать полиция, не привлекая Стэнли Рота к суду. Выступив вперед, я взглянул в объектив телекамеры:
– Полиция арестовала невиновного человека. Потому что настоящий убийца ей неизвестен.
– Серьезное обвинение, не так ли? – отозвался еще один репортер.
Я в долгу не остался:
– Убийство – еще более серьезное обвинение. Обвинение, к которому нельзя прибегать без предварительного расследования и без единой попытки отыскать истину. Взамен мы видим, как процесс начинается с решения, кого считать виновным.
– Хотите сказать, полиция нарочно организовала дело, чтобы обвинить в убийстве Стэнли Рота?
Ничего подобного я не говорил. Впрочем, меня совершенно не волновало их мнение. Как бы подбирая нужные слова, я выждал секунду и сказал несколько угрожающим тоном:
– Уверен, что всякий, кто сможет наблюдать за судебным процессом, сам сделает выводы.
Надвинув шляпу на лоб, старик на дальнем краю лужайки принялся медленно и методично возить по траве граблями. Ни один из сбившихся в кучу репортеров не обращал внимания на копошившегося сзади толпы работягу. Не скрывая наглой ухмылки, вопрос задал помятого вида немолодой репортер:
