– Что-нибудь случилось? – осторожно поинтересовался Буби Хартман.
– Точно не знаю, хотя он вряд ли обрадован недавним покушением на свою жизнь. Мое специальное подразделение, конечно же, арестовало всех, кто в этом замешан. Бридж-клуб, представляете? Все они тут же были уничтожены: Прин, Кребс, Линдеман, еще несколько офицеров и две женщины.
Буби побледнел: «Они были расстреляны, рейхсфюрер?»
– Слишком много чести для такого отребья. Нет. Фюрер отдал четкий приказ: удушить рояльной струной. Нет, полковник, мать вашего друга, прекрасная баронесса, не вошла в их число. Против нее недостаточно улик.
– Понятно, рейхсфюрер.
Буби направился к двери, но Гиммлер его окликнул: «Я бы посоветовал вам, Хартман, подумать о своей дружбе с бароном. Вы ценный работник, но незаменимых людей нет».
Макс сидел в баре «Адлона» и пил коньяк, чтобы успокоиться. Ему было страшно, но не за себя, а за мать. Какую глупость она сморозила, какую невообразимую глупость! Вошел Хартман и сел рядом, рукою отослав официанта.
– Буби, слава Богу, ты пришел, – произнес Макс.
– Лишь на этот раз, Макс. Я не могу рисковать. Дела очень плохи.
– Объясни.
Что Буби и сделал, не упустив ничего: «Теперь ты все знаешь».
– Господи Боже, они на это не способны.
– Способны, поверь мне. Твоей матери следует соблюдать осторожность. – Он встал. – Мы больше не будем встречаться, Макс. Гиммлер лично предостерег меня.
Эльза сидела в своих апартаментах на диване у камина с бокалом в руке, когда в комнату вошел Макс.
– Мой дорогой мальчик. Ты как раз к коктейлю.
– Плевать на коктейль. У меня для тебя новость. Генералы Прин и Кребс, полковник Линдеман и все остальные, плюс две женщины, все – члены вашего бридж-клуба, эти имена тебе что-нибудь говорят?
– Прошел слух, что у них какие-то проблемы.
– Проблемы заключаются в том, что они пытались взорвать фюрера. Все твои друзья мертвы, мутти, их повесили на рояльных струнах.
Эльза явно была потрясена.
– Хартман рисковал своей головой, чтобы предупредить меня. Гиммлер до сих пор не арестовал тебя только потому, что у него пока нет неопровержимых доказательств.
– Будь он проклят! – вскричала Эльза. У нее на глазах выступили слезы бессильного гнева. – Они не посмеют.
Дверь гостиной открылась, и появилась Роза. Глаза ее опухли от слез. Макс спросил: «Что случилось?»
– Они отправили Хайни в Освенцим, – ответила Эльза.
– Как же так, мутти? Ты только что сказала мне: «Они не посмеют». Разве это не твои слова?
