Паркер шел с острова Нью-Йорк на остров Воду, за здание театра, когда послышался чей-то голос:
– Вон он! Он там, за театром!
Паркер замер на месте и оглянулся, но никого не увидел. Затем до него донесся звук выстрела, и пуля пролетела мимо правой ноги. Он поднял голову.
Над его головой тянулись тросы, на них подвешены люльки канатной дороги, в которых могли свободно поместиться четыре человека. Люльки выходили из-за театра, поднимались по тросам, проходили над всем парком, минуя фонтан, и спускались с другой стороны, за Гавайями. Лозини оставил наблюдателей с одной и другой стороны канатной дороги. Настоящее воздушное наблюдение в лучших армейских традициях. Паркер увидел четко вырисовывающийся силуэт ближайшего к нему парня. Тот перегнулся через край люльки и пытался взять его на мушку. Но нет ничего более трудного, чем попасть в цель с высоты — и вторая пуля впилась в землю более чем в полуметре от него.
Стрелок в возбуждении даже не думал прятаться. Если бы у Паркера было оружие, этот нахал давно стал бы трупом. Третья пуля пролетела уже ближе. Круто развернувшись, Паркер рванул в сторону театра.
Голос сверху снова заорал:
– Он бежит к театру! Зашел туда!
Другого выхода у Паркера не было. Куда бы он ни подался, везде его засекут сверху. В театре он, может быть, сумеет выскочить с другой стороны, где здание поможет укрыться от глаз наблюдателей. А вот что делать потом...
Паркер настежь распахнул боковую дверь, оставленную им приоткрытой накануне. Все, что удалось приготовить заранее, должно сослужить службу. В здании театра было совершенно темно. Сюда они еще не добрались. Паркер зажег фонарик, забрался на сцену и поднялся по металлической лесенке на мостик, идущий вдоль левой стены. Веревки, удерживающие полотнища сцены, были привязаны к поручню, как он их и оставил, а противовесы лежали в ряд вдоль наружного края мостика. Вдруг двери резко распахнулись. Длинная полоска света легла в центральном проходе театра. Толкая друг друга, в дверь ломились люди. Запыхавшимися голосами они перекликались между собой. Один из них прокричал оставшимся снаружи:
– Охраняйте все выходы! Смотрите в оба! Кто-то еще закричал:
– Зажгите свет! Где он тут включается?
– На сцене,— ответил другой.— С левой стороны есть распределительный щит.
Свет фонариков перемещался по всему театру. Причудливые силуэты сновали по сцене, ходили по кругу, требуя, чтобы кто-нибудь зажег свет.
Паркер пробежал по мостику, сбрасывая ногой в пустоту противовесы и дергая одновременно за веревки, завязанные на скользящий узел. Он не знал, был ли кто-нибудь под мостиком, но если кому-то в голову угодил двадцатикилограммовый противовес, он уже не боец. На сцене было трое или четверо бандитов. Поперечные балки обрушивались вниз одна за другой, подобно гигантским гильотинам, со свистом рассекали воздух. С грузами, подвешенными снизу, они весили сотни килограммов. Жесткие полотнища нагромождались одно на другое, словно накрахмаленное белье. И, наконец, тяжеленные металлические трубы в свою очередь полетели в пустоту, увлекая за собой веревки, которые, сорвавшись с талей, опутали сцену, словно тонкие длинные змеи.
