Языки пламени взмывали до неба, грозя переброситься на другие здания. Из огня вырывались клубы дыма, добровольные пожарные задыхались и отступали.
Дон Исхудалес, хватаясь за грудь, прислонился к столбу. Среди суетящихся людей он увидел ту, которую когда-то... Когда-то он ее любил. Донья Уррака — первая в его жизни потеря. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее изменившееся от боли и ужаса лицо.
— Урганда, Урганда! — стонала женщина.
Жар доходил до него. Окна соседних домов отражали бьющееся пламя, голоса заглушались треском горящего дерева. Какие-то люди пытались силой увести донью Урраку.
— Доченька! — страшно закричала она, вырываясь. — Спасите мою девочку!
Дон Исхудалес выпрямился, рванул ворот душившей его рубашки и, ни на кого не глядя, пошел вперед. Бесполезно. Дом доньи Леоноры уже превратился в огромный факел. Чьи-то руки схватили его за плечи, отбросили в сторону.
— Я всегда говорил, что опыты доньи Леоноры весьма опасны.
— Какое несчастье! А девочка-то! Как она оказалась в этом доме? Ведь по указу...
А-а, по указу?! Опять указы, будь они прокляты и все мы вместе с ними! Загнали бедных детей, затравили, а теперь спрашиваем?.. Вот они, ваши указы, полюбуйтесь!.. Дон Исхудалес стоял, прижимаясь спиной к забору, и погибал от стыда за себя, за свою трусость, за всю свою жизнь. Прошло часа два, а он не двигался. Маленький, незаметный человек. Как пятно на заборе.
Толпа стала редеть. Пожарные, не дав огню перекинуться на соседние дома, удалились с сознанием выполненного долга. Один дон Исхудалес стоял на том же месте и, не отрываясь, смотрел на обугленные останки дома. Мимо него проскользнула какая-то тень. Донья Уррака брела но пожарищу. Что она искала? Хоть след, хоть какой-нибудь знак того, что ее девочка спаслась, не погибла.
Он подошел, взял ее за руку:
— Иди домой.
Женщина покачнулась, невидяще посмотрела на него и покорно побрела прочь.
Дон Исхудалес проводил ее взглядом. Куда теперь? Домой суп хлебать?.. Ну нет...
Он повернул направо. Не прошло и минуты, как за спиной он услыхал знакомые шаги. «Ох, не лезь ты ко мне хоть теперь!..» Он бы мог свернуть в сторону, в переулок, чтобы оторваться от этого надоедалы Рыжундо, но сейчас у него не было ни времени, ни желания играть в прятки. Внутри у него все бурлило. Пусть только сунется!..
Западный квартал. Дон Исхудалес пересек еще четыре улицы и остановился возле дома, на стенах которого были нарисованы сцены охоты. Рванул шнурок звонка и забарабанил в дверь кулаками:
