– Я не знаю, как это у вас выходит, что вы с этими клячами сделали… – начал он, но Дашка не дала ему договорить.
– А я могу сказать! – выкрикнула она, накручивая себя. – Сказать? Сказать, да?
Антон вспомнил затуманенные глаза Дашки, выходящей из конюшни, и его затошнило.
– Не надо, – ответил он. – Не надо ничего говорить. Собирай вещи…
Антон встал и отвернулся к окну. Прижался к холодному стеклу лбом. Подумал: хоть бы она не захотела уходить. Объяснила бы, что происходит. Тогда они смогут вместе придумать, что делать дальше. Ладно, не надо хотеть слишком многого. Но если бы она – оправдалась, соврала, хотя бы заплакала…
– Ты еще пожалеешь… – прошипела Дашка и принялась бросать в сумку свои пожитки.
Они полукругом стояли под его окном – Дашка и ее подруги, верхом на своих полумертвых конях с белесыми глазами. Антон, лежа в кровати, смотрел в потолок и потел от ужаса; сбитая в жгут простыня врезалась в спину, но он не смел пошевелиться. Это был морок, тяжелый ночной морок, и все было часть его: и неудобная постель, и звуки за стеной. Все для того, чтобы он поверил: надо попробовать поговорить с Дашкой, вернуть ее. Надо выйти к ним. Подойти. Перестать сопротивляться. Помочь лошадкам на корм; помочь вечно голодным, алчущим, мертвечиной воняющим древним тварям насытить гнилые утробы…
Под окном ударило об асфальт копыто.
– Да стой ты, пылесос! – прикрикнула одна из девочек.
Антона будто ошпарило. То, чего походя лишили Конана, без чего он не смог жить, – пыль? То, что Антон хранит глубоко в душе, пряча от себя самого, рискуя столкнуться с детским кошмаром, – прах?
Антон встал. Его понесло к дверям, вон из квартиры; он застонал от напряжения, вцепился побелевшими пальцами в косяк. Медленно, шаркая, как старик, вернулся в комнату, упал на колени перед шкафом.
Сверток был на месте. Слава Богу, он был на месте, Дашка не добралась до него, или не догадалась перепрятать. Антон злобно отшвырнул в сторону заявление, развернул промаслившуюся старую рубашку, разодрал, срывая ногти, коробку с патронами. «ТТ» лег в руку увесисто и надежно.
Он распахнул окно – девочки снова захихикали. «Прыгай!» – крикнула одна – Дашка? Антон попытался прицелиться, но руки ходили ходуном, и тогда он просто начал стрелять – на удачу, как повезет, пока одна из них не упала с лошади – Дашка? Она свалилась, как подрубленная, не издав ни звука, – или Антон просто оглох от выстрелов. Остальные резко развернулись, размахивая стеками, кони тяжеловесным галопом понесли их прочь, а та осталась лежать – Дашка? Антон хотел, чтобы это была Дашка. Антон готов был разрыдаться от одной только мысли, что это могла быть она…
