Кроме старой, изорванной одежды и таких же постельных принадлежностей, у ссылаемых ровно ничего нет так как все остальное, что у них было прежде, все решительно — вплоть до лучшей одежды, — кофисковано и переведено в собственность коллектива. Им не оставлено ни посуды, ни какой-нибудь другой утвари для устройства на новом месте. По прибытии к месту поселения, ссыльных размешают точно в таких же бараках, как и заключенных в СЛОН. Старушки, старики, матери и малые дети — все находятся в общем бараке, все спят вповалку на общих нарах. В бараке холод, грязь, сырость, вонь, вши и темнота.
Пища им дается еще хуже, чем заключенным северных лагерей. За нее они должны работать на разработках апатитовых руд и в лесу. Режим их почти ничем не отличается от режима заключенных: их также сажают в карцер, так же утром и вечером делают поверку, расстреливают, если они пытаются бежать.
Все эти условия пораждают огромную смертность — особенно среди стариков и детей.
Борящиеся. Как ведут себя заключенные в СЛОНе? Как отвечают они на ежедневные издевательства над ними? Все покорно сносят, пассивно — сопротивляются, активно — борятся?
Терпеливая покорность является типичной для подавляющего большинства заключенных: многотерпелив и вынослив русский человек! Нарушается этот фон чаще всего попытками «ловчить», чтобы побежать «загиба», да еще отчаянной и бессильной бранью, когда заключенный доведен до отчаяния. «Ловчат» заключенные подкупом (деньгами и вещами), доносами на своих сотоварищей, предельной угодливостью перед администрацией, телом — если речь идет о женщинах и тело у них еще привлекательно. Гораздо реже случаи пассивного сопротивления, когда заключенный прямо отказывается от действий, которые требует от него СЛОН. Самовредительство и самоубийство — главные формы этой пассивной борьбы. Случаи прямой и активной борьбы - чрезвычайно редки, но и они выражаются в таких негероических действиях, как побеги и «письма» на бревнах и досках. На побеги решаются немногие — вероятно не больше двух-трех человек на тысячу заключенных. Бесконечно реже эти побеги кончаются удачей — обычно, бегущие ловятся и гибнут от чекистских истязаний и пуль... За «письма» на бревнах и досках в 1927, 1928 и 1929 годах в штрафном изоляторе «Секирка» было расстреляло примерно 125 человек. Все они работали по погрузке леса на иностранные пароходы и своих необыкновенных «письмах» на лесных материалах, идущих за границу, то сообщали, что «этот лес облит кровью и слезами», то звали к бойкоту «этого леса», то просили о защите то просто «рисовали» (чаще топорами) на бревнах и досках гробы и кресты... Борьбы: «грудь с грудью» с топором или бревном в руке, вооруженной борьбы в порядке или отстаивании чести и достоинства, или мести за чекистское надругательство над ними - такой борьбы не было.
