Сбегая из Москвы месяц назад, я и не предполагала, сколько на самом деле успела накопить сил. Я не ощущала их, чувствуя себя разбитой, потерянной, брошенной.
Я звонила Марку каждую неделю. Я не могла без его голоса. И я слышала, что он сходил с ума там, вдалеке, без меня, один.
- Пришли мне на мейл все имена, все фотографии, все телефоны, – просила я.
- Лида, он жив.
- Кто? – сердце екнуло.
- Миша жив. Его откачали. У него проблемы с руками, но он жив. Он снял все обвинения.
Я облокотилась о стекло за спиной.
- Я перезвоню...
По лицу скользнул свет прожектора. Я невольно поморщилась, отворачиваясь. Впереди поднялась женщина. Я слушала далекий, но разборчивый голос старушки и думала о том, на что могла бы потратить силы вместо того, чтобы подчищать свои следы. День за днем заставлять кого-то забыть о себе. Устраивать маленькие локальные пожарчики, уничтожающие документы. Убивать «от старости» жесткие диски, терять CD-диски, флешки. Забывать, забывать, забывать...
- Лидонька, где ты? – от его голоса сжималось сердце. – Просто скажи, где ты.
- Еще что-то осталось?
- Если ты не собираешься уничтожать все тиражи всех журналов, все записи ток-шоу, твоих репортажей и прочее, то нет.
- Марк, точно? Прошлый раз ты сказал то же самое.
- Да, точно! Где ты?
Раздался смех. Я подняла голову, прислушиваясь. Над чем смеялись, я пропустила и теперь удивленно переводила взгляд с одного покатывающегося затылка на другой. Угасшая звезда в проходе сказала:
- Окей, поехали дальше.
Я вздохнула, прикрывая глаза.
- Милая, возвращайся. Мы с Гариком потонули в твоих делах. Они тебя ждут.
- Каким Гариком? Каких делах? – не поняла я.
- Гарик – твой бренд-менеджер. А бренд – ты. И тебя, Лида, много.
- А... – поняла я. Да, сама я могла повеситься на люстре, но Лиду(тм) убить не так легко, если ей занимается профессионал.
Я вздрогнула, когда обе половины зала поднялись. Встала, оглядываясь. Вокруг склонили головы. Похоже, кого-то поминают. Из своих. Из наших...
- Похоже, у нас теперь нет выхода, – сказала старушка. Мы сели, произведя гулкий шорох. – Кто кроме усопшей силен в прямом влиянии?
Я поднялась снова. Об этом мы говорили при нашей первой встрече. Луч прожектора заставил поморщиться.
- Да, девочка. Ты! – вспомнила она меня, кивая. – Как хорошо, что ты появилась. Да… – похоже, старушка успокоилась, – останься после собрания, пожалуйста. Это отдельный разговор.
Я села.
- Поехали дальше... – привычно сказала погасшая звезда, и я практически услышала, как ее наманикюренный ноготь шуршит по повестке дня.
