- Лида, камера.
- Мы видим, как гражданские лица оказывают ожесточенное сопротивление миротворческим силам ООН и НАТО. На глазах выстраиваются баррикады из машин, только что были повалены осветительные мачты. Слышатся выстрелы. Практически у каждого присутствующего здесь в руках... – от раздавшегося грохота я присела, вжала голову в плечи и обернулась.
- Пиздуем, – сказала Гриша. Мы вжались в стену. Я начала кашлять.
- Что это?
- Пошли, – Анатолий натянул ворот водолазки на нос и тряхнул головой.
По щекам текли слезы, в носу и горле першило. Еще полминуты назад мы бежали бы против течения толпы. Теперь людская река изменила направление.
Забежав за угол дома, я откинула голову на бетонную стену. В какой-то миг, вычислить который уже не представлялось возможным, мы оказались в центре войны. Настоящей, оглушительной, пахшей гарью и газом. Меня снимать после всего унюханного было нельзя. Но Анатолий знал и имел опыт несравненно больший, чем я. Вздрогнув от прикосновения, я открыла глаза. Мгновение передышки закончилось. Гриша, поплевав на салфетку, вытирала подтеки туши у меня на щеках.
- Может, у тебя еще и «Натуральная слеза» припасена? Если у меня глаза такие же, как у тебя...
- Угу...
- Готова? – обернулся Анатолий. Я кивнула, поморщившись.
- На ближайших к зданию суда улицах Косовска-Митровица разворачиваются боевые действия. Несколько сотен сербов, возмущенных осуществленным УМНИКами захватом...
Гриша заржала. Анатолий склонил голову. Я опустила глаза и начала тихо смеяться.
- Без истерик, Лида.
Я кивнула, пытаясь продышаться. Уже совсем рассвело, но светлее будто и не стало.
Комментируя происходящее, я выключала микрофон, чтобы высморкаться и прокашляться. Да, я сказала, что миротворцы были вынуждены применить слезоточивый газ против манифестантов. Но вряд ли кому-то было интересно, что корреспондент тоже нанюхалась его вдоволь. В какой-то момент мы опустились на корточки и перебрались за чью-то машину. Я молилась, чтобы она не взорвалась и не привлекла внимания ни одной из сторон, пока мы за ней прятались. Я молилась. Впервые в жизни...
И казалось, что это никогда не кончится...
- Они резиновыми пулями отстреливаются, – шмыгнул носом Анатолий.
- И взрывы пуховые, и огонь нарисованный и гранаты игрушечные... – качнула я головой.
- Просто, скажи это.
Мы поднялись. Я вздохнула, пытаясь проморгать глаза.
Живы будем – не помрем... Сама хотела, Лида.
3. Сентябрь 2008 г.
