- Кусок, – ответил высокий и резкий мужской голос за спиной.
У меня есть средства к существованию. Бабушка кладет на книжку арендную плату за квартиру в Самаре. Они с дедом живут в деревне. Но нужно будет взять еще больше работы. Устроится в офис.
Но я хотела спокойно доучиться. Взять все, что могу взять. У меня и так не всегда получается занять комп, я не успеваю...
Я обернулась посмотреть на урода. Он сидел за партой сзади. Как всегда один. Как всегда, занят. Что-то записывает, читает, записывает, ищет... и снова по циклу.
Маммолог спросил, насколько у меня регулярная половая жизнь. После моего молчания казалось, что он спросит, есть ли в моей жизни хоть что-то регулярное.
Я не могла ответить, что у меня вообще нет половой жизни.
Но я могла ответить, что у меня есть что-то регулярное. Дни рождения и месячные. Каждый год в один и тот же день «весны и труда». Каждый месяц... Что-то есть регулярное до такой степени, что позволяет взять себя в руки. Старение и отторжение слизистой оболочки матки, сопровождаемое кровотечением. Я старею и кровоточу. Мы все стареем и кровоточим. И ничего регулярнее этого старения с кровотечением быть не может. Потом остается лишь старение...
Урод поднял взгляд от тетради и уставился на меня. Я резко перевела взгляд на сидящих за другими партами. Наверно, в тот момент, когда он поднял взгляд, на моем лице отразилась вся ненависть и презрение, кои женщины земного шара вкупе могут испытывать к старению и всему его сопровождающему. Он, конечно, принял это на свой счет.
Я снова посмотрела на Урода. Он не отводил взгляда своих блеклых глаз в окружении желтых ресниц. Даже, если бы он не был таким бледным, конопатым, рыжим и щуплым, он все равно был бы уродом. Весь такой неприятный, отталкивающий. Слишком длинный нос, тонкие красные губы, впалые щеки... Я не знаю. Он был гадок сам по себе. Он всегда был, есть и будет уродом. Я отвернулась к своей «маленькой» мастопатии и ценам.
3.
Нет, это совсем не начало.
Начало бывает утром, когда я открываю глаза. Я оборачиваюсь на соседнюю кровать, где еще спит Анька. Иногда она спит у парня. Иногда парень спит у нас. Об этом знают все, кроме тех, кто имеет возможность пресечь. Я смотрю на свои заложенные под голову руки. Шевелю пальцами. Затылок что-то скребет. Тогда я тяну левую руку из-под головы. Она падает вбок, и я слышу мягкий удар о кровать. Я вынимаю правую руку. Хочу ей поднять левую, но кисть падает мне на лицо, и я морщусь от удара под глаз. Так начинается мое утро. В какой бы позе я не проснулась, иногда у меня нет рук.
