Когда взгляд медленно переполз с его плеча на черный пистолет, удивленно моргнула. Подняла взгляд к его лицу и услышала выстрел. Потом еще один. Еще. Мир закружился перед глазами, все тело взорвалось болью. Потом перед взглядом оказались белые панели потолка и лицо Ласкара. Как глупо... Черт побери, как глупо...
Моргнув, я наблюдала, как он отводит дуло, наведенное мне в лицо. Сгибает руку в локте. Как прислоняет жесткое, я ощущала жесткость, даже вкус металла, его запах... прислоняет к виску и прилагает все силы, чтобы не выстрелить. Видела вздувшиеся вены на висках и лбу. Ничего не выражающий взгляд. Он, даже, не боялся. Просто, боролся. Как мог. Как умел.
- Не убивайте меня, Ласкар, – прошептала я. Не уверена, что он слышал меня. Я сама себя не слышала. В какой-то момент он взглянул на меня сверху вниз, будто получив передышку. Взглянул удивленно. Это была первая эмоция за минуты нашего знакомства, отличная от презрения. – Не убивайте, пожалуйста...
Когда я открыла глаза в следующий раз, перед глазами оказался белый шершавый потолок. Хотелось провести по нему пальцами, таким блаженно-прохладным и приятно-шершавым он казался. Но еще больше хотелось пить. Еще через пару мгновений в меня ворвались звуки. А вслед за звуками – боль. Открыв рот, я выдавила из себя стон: пить. Тут же послышался шорох и в поле зрения показался Марк. Жалкая улыбка, сдерживаемые слезы, дрожащие руки, сжимающие мою ладонь, прикасающиеся к щекам, ко лбу, волосам.
- Пить...
Тут же во рту оказалась трубочка, и я всосала в себя воду. Расслабилась, внимательно наблюдая боль в теле. Страшно не было. Я жива – это главное. Ласкар поверил мне. Не убил. Значит, мы сможем поговорить. Почему-то теперь эта мысль казалась более здравой, чем мой визит к нему утром...
- Какой сегодня день? Сколько я тут?
Марк нахмурился, усмехнулся и отвел взгляд.
- Ты куда-то торопишься? – кажется, это прозвучало зло. Я продолжала смотреть на мужа, ожидая ответа. – Ты здесь третий день. Из тебя вытащили две пули. Одна прошла навылет. Болгара арестовали за попытку убийства, хотя он утверждает, что это была самооборона. Вчера выпустили под залог, – проговорил Марк медленно, будто смакуя собственную горчинку в голосе.
- Он бельгиец, – поправила я.
Марк замер на полу-вздохе и остановил на мне неподвижный взгляд. Боль начала стремительно нарастать, с каждой секундой становясь все менее выносимой. Марк смотрел молча, напряженно, болезненно. В какой-то момент показалось, что ему больнее, чем мне.
