Иные тщились показать на пальцах, что получается, когда теплые течения сталкиваются с холодными. На Антарктиду с ее ледяным щитом кивали все как на виновницу. Детально прослеженный путь Роберты ясно указывал, что тайфун обогнул Антарктиду по широкой дуге, не желая связываться со льдами и туманами. Тем не менее в юго-западном Китае тайфун сопровождался таким градом, что некий репортер «с места событий» утверждал, будто с неба падали айсберги. Врал, конечно: самая крупная из взвешенных градин не потянула и трех килограммов, далеко не превзойдя китайский же градовый рекорд столетней давности. Никто почему-то не задал репортеру вопрос: как же он сам умудрился остаться в живых?
Но слово «айсберг» было произнесено и прямо указывало на обледенелый шестой континент.
Каждое подобное заявление вызывало бурю негодования в кают-компании станции Новорусская. От эпитетов дрожали стены.
– Ладно, – возражали рассудительные, – а мы-то тут при чем? В огороде бузина, а в Киеве дядька…
На рассудительных шикали. Здравомыслие в свихнувшемся мире – штука опасная. Тут иной уровень логики.
К метеорологу Жбаночкину, выловившему из сети карту погоды над Тихим океаном и глубоко над нею задумавшемуся, заглянул Игорь Непрухин:
– Что нового на небеси?
– Да вот тут, кажется, зарождается еще один тайфун. Почти там же, где Роберта.
– Сильный?
– А черт его знает. Через денек-другой увидим. Дверь закрой – дует.
Непрухин помялся.
– Слышь, а как будет уменьшительная форма от имени Роберта, а?
– Тебе на что?
– Так просто размышляю. Если уменьшительное от Роберта – Боб, то от Роберты – Бобина?
– Исчезни.
– Странное имя. Я давно говорил, что эти американцы…
– Кто-нибудь! Дайте ему в ухо!
– Нет, ну правда…
– Уменьшительное – Бобби, понял? А теперь вон отсюда! Уничтожу!
Раскорячкой двигаясь по мокрому льду, Непрухин жаловался туману:
– Нет, все-таки они уроды. Женщину – собачьей кличкой… Бобби в гостях у Барбосси…
Аркадий Степанович Типунов страдал в медпункте от приступов головокружения и ноющих болей в загипсованной руке. Но еще больше он страдал от невозможности что-либо изменить в творящемся вокруг беспределе.
Поздно. Ушел момент – теперь ищи-свищи его. Момент, ау!..
Нету. Прошляпил. Выпустил из рук рычаги управления. И кто там, на Большой земле примет во внимание уважительную причину – перелом какого-то мосла, пусть даже открытый? Кому в контексте мировой геополитики интересен сломанный мосол, да еще чужой?
– Можно к вам, Аркадий Степанович? – возник на пороге Непрухин. С мокрой каэшки капало на пол.
