– Почему бы нам не провести эксперимент? – настаивал я. – Вот среди нас нет, скажем, норвежцев. Давайте свяжемся с Модхейтом и узнаем их мнение. Десять минут! Кто мы с вами такие? Самозванцы и узурпаторы! Брюс, ты председатель банды самозванцев! Кто нас избирал? Где результаты выборов? Любой политик с легкостью заявит, что наше сборище незаконно. Иное дело – референдум среди всего населения Антарктиды! Кто за то, чтобы немедленно связаться с норвежцами и выяснить техническую возможность плебисцита? Голосуем!
Какая разница, как я перетянул мнение большинства на свою сторону! Сознаюсь, поорал немного. Спустя не десять, а пять минут (все норвежцы сидели у себя в кают-компании по причине пурги) мы узнали мнение Модхейта – с преимуществом в один голос победила идея непосредственной демократии. Но главное – система была опробована. И она работала!
– Она перестанет работать, как только нас станет вдвое-втрое больше, чем сейчас! – ершился Тейлор, очень недовольный, и, убрав свой «чи-и-из», грыз меня злым взглядом. – Даже раньше!
– Вот тогда мы и рассмотрим эту проблему, – ответил я. – А пока погодим с выборами президента Свободной Антарктиды. Горит, что ли?
Кажется, до многих только теперь дошло, куда метил Тейлор. Боюсь, он счел меня отступником и ренегатом. Но разве я обещал поддержать его при выборах на более высокий пост, нежели должность председателя на Конгрессе? Если он решил, что да, это только его проблема.
Словом, вопрос о непосредственной демократии был-таки поставлен на голосование, и мое предложение одержало верх незначительным большинством. Без голосов китайцев вышло бы в точности наоборот.
– Их слишком много! – надрывался кто-то. – Нас из Санаэ всего двое, а китайцев десять человек! С какой стати? Должно быть равное число делегатов от каждой станции!
– От каждой страны!
– Нет, от каждой станции, но пропорционально численности персонала. Есть станции большие, есть маленькие…
– Тогда почему не считать участниками Конгресса всех антарктов без исключения? Или, по-вашему, демократия – это когда меньшинство крутит большинством как хочет?
– Рихьт! Оне ауснаме! Прафф херр Ломаефф!
– Нет, не прав!..
Меня обвинили в том, что я втайне намереваюсь обеспечить «русское большинство», сознательно умалчивая о яхтсменах Шимашевича, которых, разумеется, тут же объявлю антарктами, если только мне не будет угодно объявить их марсианами. Я отбивался, как мог, и продолжалось это довольно долго. А когда кончилось, изумленные делегаты узнали, что солнце село и всем пора ужинать, поскольку время обеда минуло несколько часов назад.
