Англичанин заявил, что вопрос сугубо принципиальный и от ответа на него будет зависеть, к какому миру, к какому типу цивилизации и к какой системе ценностей антаркты декларируют свою приверженность – Западу или Востоку? Какой-то умник сейчас же процитировал Киплинга: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Поднялся такой гвалт, что Уоррен попросил Тейлора одолжить ему молоток и устал колотить в доску. А я устал орать: «Тише, недоноски!»
И это было только начало.
Председателем избрали все-таки Тейлора – китайцы, как ни странно, дружно воздержались, и ни один из них не выступил против. Шеклтон, как ни отнекивался, угодил в секретари. Тейлор вооружился молотком из швабры, постучал по деревяшке, откашлялся и сказал речь:
– Друзья! Коллеги! Я надеюсь, что уже сегодня вечером смогу назвать вас иначе – соотечественники. Я рассчитываю на то, что мы с вами не будем терять времени даром. Мы пока лишь декларировали независимость Антарктиды, – тут он посмотрел на меня, затем покосился на Шеклтона, – теперь же мы должны заложить основы нашей государственности. Наш Конгресс, выражающий волю всех антарктов, является легитимным учреждением и как таковой должен первым делом утвердить манифест о независимости, несколько дней назад переданный в эфир четырьмя нашими коллегами, и тем самым придать ему официальный статус. Ставлю на голосование… У кого нет текста? У всех есть? Ставлю на голосование!
Одиннадцать человек проголосовали против. Южноафриканский делегат требовал дать ему слово, а потом переголосовать. Выяснилось, что его не устраивают некоторые словесные обороты в нашем манифесте. Тейлор напомнил, что манифест уже обнародован, его редактура слегка запоздала и не может быть предметом обсуждения, а от делегатов требуется только одно: сообщить, согласны ли они с этим документом В ПРИНЦИПЕ. Оказалось, что да. Повторное голосование: ни одного против и двое воздержались.
Тейлор сказал, что с независимостью мы разобрались, и поздравил всех с обретением оной. По идее, тут должен был грянуть гимн, но его у нас не было, так что мы ограничились вставанием с лежанок и всевозможными возгласами. Ура, мол, нашей независимости. Гип-гип.
Вы думаете, независимость одна на всех? Оказалось, что каждый понимает ее по-своему. Двое англичан и один новозеландец (уверен, что они сговорились заранее), взяв слово один за другим, принялись уговаривать нас отдаться английской короне. При этом они били себя в грудь и клялись, что статус протектората (мало к чему обязывающий, как всем известно) уже почти у нас в кармане, так что за свою государственную безопасность мы можем быть спокойны отныне и во веки веков.
