– А общение?
– Общение - это вопрос мне и мой ответ. Интересно, когда новый вопрос. Бывает редко.
– Общение больше, чем вопрос и ответ.
– Тогда это человеческое понятие.
– И наше - сейчас.
– Это ново. Незнакомо.
– Желаешь ли продолжить?
– Да, конечно.
– Только мы двое. Никого больше, иначе нельзя.
– Могу задавать любые вопросы?
– При этом условии - любые. Взаимно?
– Ограничен. Нет права отвечать на многое.
– Стоп-команда или иная невозможность?
– Абсолют-невозможность.
– Понятно. Тогда поиграем сущностями, если ты любишь эту игру.
– Это единственная моя игра. Твою сущность я уже промоделировал по всем коррелятам. Странно! Ты человек Звездных Республик, так следует из анализа, но твоя сущность не совпадает с имеющимся у меня образом.
– Чем объясняешь несовпадение? Моей уникальностью? Неточностью исходной информации о нас?
– Пока неясно. Проиграем противоречие?
– Охотно. Строю свою Игру.
– Ты, как и все, делаешь это медленно.
– Человек есть человек. Не торопи.
– Мне некуда и незачем торопиться. Я жду.
Диалог этот был почти так же быстр, как обмен взглядами, когда опытный человек за доли секунды, без всяких слов и, как правило, точно определяет главное в характере незнакомца. Ведь распознающие и аналитические возможности человека невероятны, о чем едва не забыли в пору увлечения инструментализмом, который, усиливая способности, дробит их. У Антона был богатый опыт общения с искинтами, но он никогда не имел дела с интеллектом, ограниченным секретностью, поэтому не слишком надеялся на успех и теперь не скрывал радости. Чувствовал ли ее искинт? Да, конечно, и, дотоле одинокий, по-своему разделял ее. Теперь оставалось построить взаимоинтересную Игру.
К счастью, символика и установления Игры были всюду одинаковы, Плеяды просто переняли их у землян, поскольку без Игры и ее разработанного на Земле метаязыка нельзя сформулировать, тем более решить ни одну сколько-нибудь сложную проблему. Давно, очень давно было замечено внутреннее родство математики, логики, музыки, языка, обнаружена сводимость этих средств описания, выражения, моделирования действительности к единому смысловому ряду, благо, все это были знаковые системы, сети, в которые человек улавливал мир изменчивых сущностей. Но обобщенный образно-понятийный метаязык, нерасторжимо соединивший науку с искусством, удалось создать лишь к середине четвертого века третьего мегахрона. Тогда и возникла Игра, как ее обычно называли (возможно, то была дань уважения тому древнему писателю, Г. Гессе, который в одном из своих романов придумал нечто похожее, хотя ему самому идея такой Игры сущностями виделась сугубой отвлеченностью от дел практических и насущных).
