Приборы отметили глубину пятьдесят километров, а "ПВ-313" спокойно продолжал движение. Давление превысило сорок с половиной тысяч атмосфер.
Вниз... вниз... в неизвестность.
Ничто не нарушало четкой и слаженной работы механизмов. У Вадима крепла вера в свою правоту.
Наверх послали официальное уведомление: "Все благополучно. Продолжаем идти в глубину, чтобы испытать подземоход в более тяжелых условиях и провести более полный комплекс научных исследований".
Ответа не получили. Может быть, не дошло сообщение, посланное с корабля, а может быть, луч с наземных станций затерялся где-то далеко в стороне от курса "ПВ-313".
Вадим с головой ушел в работу. Приборы давали ему сведения о взаимодействии плотной среды с механизмами. Командир был теперь только конструктором - он проверял в действии реакторы, бур, двигатель, магнитоплазменное поле.
Водитель все еще колебался, не зная, как ему поступить: воспротивиться ли воле своего непосредственного начальника или, наоборот, самым решительным образом поддержать его.
Дерзость Вадима пришлась Петру Афанасьевичу по душе. Если ради пользы дела, то отчего и не пойти на риск? По главный такого своевольства не спустит. Тут всем достанется на орехи. И доверия лишишься...
Михеев нахмурился, бросил взгляд на командира: молодой, горячий и, видно, жадный до открытий. На заводе его уважают, называют талантливым. А Ремизовский человек осторожный, может быть возраст уже такой...
Михеев вздохнул, встряхнулся и занялся приборами управления.
Дектярев и Биронт после разговора с Сурковым вернулись к себе в кабину, чтобы продолжать прерванные исследования. Но едва пол дрогнул под ногами и поплыл вниз, Биронт захлопнул журнал и, точно подброшенный пружиной, вскочил на ноги.
- Коллега, куда вы? - удивился Дектярев.
Атомист поднялся в кабину отдыха и лег в гамак. Ему действительно было не по себе. Куда они движутся? Что задумал этот фанатичный Сурков?
Лежать и ничего не делать было непривычно. Дома Валентин Макарович никогда бы не дошел до такой бесцельной траты времени. Но здесь он не видел другого способа выразить свой протест. Ему казалось, что экипаж вездехода будет потрясен его самоотречением.
Увы, кроме Дектярева, никто не обратил внимания на странное поведение атомиста. Все были заыяты своей работой. Что касается геолога, то этот грубиян сказал ему:
- Вот такое пространственное положение более подходит для вашего тела.
- Попрошу оставить меня в покое, - раздраженно отрезал Биронт.
