Я помню, что много лет назад относился к искусству или науке бичевания, которое проповедовал монсеньор Питер, с чувством некоего презрения; теперь же я ярый приверженец этой науки. Причиной обращения моего в «новую веру» послужила одна из самых незабываемых встреч в моей жизни. Недавно, прогуливаясь по Риджент-стрит и думая о временах, когда я мог за день осчастливить трех-четырех хорошеньких девочек…
– Герти, ты его тоже знаешь? – до боли знакомый голос внезапно заставил меня повернуться, и я оказался лицом к лицу с той, что произнесла эти слова. Это была не кто иная, как миссис Ливсон.
Она выглядела почти такой же привлекательной, как и тогда, но, непонятно каким образом, компанию ей составляла прежняя моя пассия – Герти. Встреча со старыми друзьями, точнее – любовницами, была для меня неожиданным и приятным сюрпризом, и те немногие слова, которыми мы тут же обменялись, объяснили мне все и ввели в курс дела.
Мистер Ливсон уже несколько лет как умер, оставив жену единственным полноправным опекуном их сына. («Вашего сына, – уверила она меня шепотом, в котором звучала любовь. – Ему сейчас восемнадцать… Я никогда не забуду ту ночь, когда вы мне его сделали».)
Миссис Ливсон убедила Герти оставить портновскую мастерскую и поселиться у нее в качестве компаньонки и домоправительницы. Прежние лесбийские вкусы Герти привели ее к связи с чувственной миссис Ливсон, которая догадалась о наклонностях Герти по восторженному тону ее замечаний о парижских женщинах, совершенно не интересующихся вниманием мужчин и предпочитающих в качестве любовников представительниц собственного пола.
– Мой сын сейчас за границей с воспитателем. Не хотите ли зайти к нам на обед, мистер Сминтон, и провести приятный вечер в нашем маленьком тихом доме? Джеймс такой проказник, точная копия отца… Я не имею в виду мистера Ливсона. Бедняжка, он был слишком добр, но так и не сделал ни одного ребенка – ни мне, ни кому-либо другому. Герти все известно, но мы ваше имя никогда не упоминаем. Теперь-то я догадываюсь, что вы и есть тот самый «студент», который соблазнил ее тряпками и воспользовался ее неопытностью. Хотя она так и не назвала вашего имени.
– Это все и правда очаровательно, но, мои дорогие дамы, я приму ваше приглашение лишь при одном условии: вы должны пообещать, что мы будем как одна счастливая семья, свободная от всякой зависти и ревности.
– Можете не беспокоиться, мистер Сминтон. У нас теперь все общее – и мысли, и слова, и дела. Скажу больше, мы и наша дорогая подружка леди Твиссер – как три любящие коммунарки, относящиеся к секретам других, как к своим собственным.
