— Открыфайт! — снова заорал он.
Она встала, подошла поближе к погребу и, передразнивая немца, спросила:
— Што фам укотно?
— Открыфайт!
— Мой не открыфайт.
Немец был в бешенстве.
— Открыфайт, либо мой ломайт тферь!
Она расхохоталась:
— Ломай, ломай, милый человек!
Он принялся колотить прикладом винтовки в дубовую крышку, захлопнувшуюся над его головой. Но такая крышка выдержала бы и удары тарана.
Лесничиха услышала, что унтер-офицер спускается. Потом все солдаты по очереди поднимались по лесенке, испытывали свою силу и пробовали крепость запора. Но, убедившись, что их старания напрасны, они снова сгрудились в подвале и снова стали совещаться.
Сперва Бертина пыталась разобрать, о чем они говорят, потом отворила входную дверь и стала вслушиваться в ночную тьму.
До нее донесся отдаленный лай. Она свистнула по-охотничьи, и почти тотчас два огромных пса выскочили из темноты и радостно бросились к ней. Она схватила их за ошейники, чтобы они не побежали назад. Потом крикнула что было мочи:
— Ау, отец!
Далеко-далеко откликнулся голос:
— Ау, Бертина!
Она выждала немного и снова крикнула:
— Ау, отец!
С более близкого расстояния тот же голос ответил:
— Ау, Бертина!
— Не ходи перед отдушиной! У нас в погребе пруссаки сидят! — крикнула лесничиха.
Внезапно громадный силуэт вырисовался слева и остановился между двумя деревьями.
— Пруссаки в погребе? Зачем это они туда забрались? — с тревогой спросил старик.
Дочь засмеялась:
— Да это позавчерашние. Они заблудились в лесу, вот я и посадила их в погреб прохладиться.
И она рассказала ему всю историю: как она напугала их выстрелами из револьвера и как заперла в погреб.
Старик недовольно спросил:
— Что же теперь, по-твоему, я должен с ними делать?
— Сходи за господином Лавинем и за его отрядом. Он возьмет их в плен. Вот обрадуется-то!
Тут и папаша Пишон усмехнулся:
— Да уж, обрадуется, что верно, то верно.
— Похлебка готова, ешь поскорей да и ступай, — сказала дочка.
Старик сел за стол и принялся за еду, поставив сперва на пол две полные миски для собак.
Услышав голоса, немцы притихли.
Через полчаса Верзила опять ушел. А Бертина, подперев голову руками, стала ждать.
Пленники снова зашевелились. Теперь они орали, звали, беспрерывно изо всей мочи колотили в несокрушимую крышку погреба.
Потом они стали стрелять в отдушину, надеясь, что их может услышать какой-нибудь немецкий отряд, оказавшийся поблизости.
Лесничиха сидела неподвижно, но весь этот шум беспокоил и злил ее. В душе ее поднималась неистовая злоба; она готова была прикончить этих сволочей, чтобы заставить их замолчать.
