Внимательно разглядываю жилки на стене.
— Мы никогда не были особенно широкой линией. Перед Эпидемией, так великодушно подброшенной нам оливулцами, нас было около двух сотен. Теперь осталось чуть больше десятка. И только трое — женщины.
Всё так же пристально рассматриваю стену. Не хочу сейчас видеть его лицо. Не хочу думать, что именно дарай-князь арр-Вуэйн Аррек открыл порталы, впустившие к нам флот имперцев.
— Почему? — Его голос тих и совершенно безжизнен. Никаких эмоций.
Резко дёргаю ушами. Почему?
— Потому что мы — Теи, вот почему.
Даже для меня это прозвучало горько.
— Потому что Теи всегда первые встречают Ауте. Они — щит эль-ин.
— И первые умирают?
Бросаю в его сторону испепеляющий взгляд. И тут же снова отворачиваюсь, чтобы не видеть этой отстранённой непроницаемости.
— В данном случае это не имело особого значения. Вирус был специально создан против эль-ин, он бил в самое уязвимое место — в способность адаптироваться. Погибли многие, но прежде всего те, кто был наиболее изменяем. С самого начала несколько вене специально заразили себя, чтобы попробовать выработать иммунитет к болезни, а затем передать его другим. Это обычная практика, но на этот раз всё было по-другому.
— Они погибли.
— Они погибли. Все. Вирус распространялся с фантастической скоростью. Успели только изолировать детей и беременных женщин, а остальные… Когда решение было найдено, половина населения Эль-онн была уничтожена. На всю планету вряд ли осталась дюжина вене. А над нашими домами летали штурмовые корабли оливулцев.
— И вы вышвырнули их вон.
Вышвырнула вон — это очень мягкое описание того, что я тогда сделала. Но вдаваться в подробности мне не хочется. Тем более что за пять лет воспоминания совсем не стёрлись, не потускнели.
— Это ведь были вы, Антея-эль. Вы нашли лекарство от вируса.
Он не спрашивает. Утверждает всё так же спокойно, между делом.
Стыд, боль, вина, отчаяние так свежи, словно и не было этих безумных лет. Да, это я нашла лекарство. Мой позор, который никогда не может быть прощён.
— Нашла? Д-да. Можно и так сказать. Возлюбленная дочь Ауте, лучшая танцовщица Эль-онн, я нашла его. Слишком поздно. Если бы хоть на час раньше…
Боль, тоска, вина. Напрасно, всё напрасно. Его больше нет, нет навсегда. Нет его рук, чтобы поддержать тебя, нет тела — согреть тебя. Его нет, некому больше охранять твои сны.
— Вы потеряли мужа?
Ничего: ни сочувствия, ни даже равнодушия. Ни следа эмоций. Будто его здесь нет, будто я разговариваю сама с собой.
