«Хочу там жить», – прошептал очарованный Саша. Душу наполнила горькая зависть к людям, которые обитают в таком замечательном, волшебном домике. В таком… теремке. Надо будет заглянуть туда, подумал он. Хотя бы зайти во двор.
Уже смеркалось, а Саша все стоял на балконе, рассматривая дом. В синих сумерках дворик уже не казался сонным – там скользили неясные тени, и несколько раз показалось, что шевелятся шторы. Людей Саша так и не увидел, но было понятно, что пряничный домик живет своей тайной жизнью.
Саша поерзал в кресле, изгибаясь, чтобы удобнее было смотреть в окно. Машина, тихо гудя, неслась по улице, густо обсаженной тополями и тутовником. Мелькали редкие фонари.
– Можно, я открою окно? – спросил Саша, и, не дожидаясь разрешения, повернул рукоятку. В лицо ударил тугой теплый ветер. – Сказочный город! – воскликнул он.
Таксист хмыкнул. Саша снова завозился в кресле, его трясло – возбуждение не проходило. Нетерпеливое ожидание мохнатым комом вертелось под ребрами, не давая усидеть на месте, и, чтобы хоть как-то развеяться, Саша снова принялся болтать.
– Да, совершенно сказочный город. Кому-то он покажется однообразным – все эти бульвары, пятиэтажки, дворы… Но так и должно быть! Именно как в сказке! – таксист ухмыльнулся, но Сашу несло. – Вам не кажется странным, что в сказках одни и те же слова повторяются много раз, ни капли не изменяясь? Ведь так легко построить фразу чуть по-иному, слегка изменить слова – и скучное однообразие будет нарушено. Но нет – навязчивые фразы повторяются и повторяются, как будто… – он помолчал. – Как будто кому-то очень нужно, чтобы слова запомнили, выучили наизусть. Но зачем?
– Зачем? – спросил таксист. Его голос показался Саше каким-то булькающим, и говорить расхотелось. Но таксист выжидающе скосил выпуклый глаз, молчание становилось неловким, и Саша неохотно ответил:
– Может быть, за тем, чтобы кто-то сказал их в нужное время и в нужном месте, ничего не перепутав. Это очень важно – правильно произнести… заклинание.
Очень скоро Саша убедился, что удивительный дом виден только с одной точки, и то если смотреть под определенным углом. Иногда заметить привычный просвет в ветвях удавалось не сразу, и Саша переминался с ноги на ногу, осторожно наклонял голову, подавался вперед и вновь откидывался к стене – пока, наконец, не открывался таинственный двор. В такие моменты все плыло и дрожало перед глазами: от мысли, что окошко исчезло, Саша готов был расплакаться.
