– Что еще за миклухомаклай? – спросил Игорек, но тут Мурка мекнула и нетерпеливо переступила передними ногами. – А! Вот что она сказала?
– Она сказала, что устала стоять под солнцем на дороге, где нет ни листика, – снисходительно объяснила я. – Неужели сам не понял? Вообще-то нам пора, мы шли на речку делать корабли и играть в пиратов. И если ты не идешь с нами, то – пока…
– Иду, иду. – Игорек торопливо распихал шарики по карманам, и дальше мы пошли вместе. – А расскажешь еще про этого… как его… про индейский язык? И про пиратов? И откуда ты все знаешь, ты же вон какая маленькая? Тебе сколько лет-то?
– Книги надо читать, в них про все написано, – огрызнулась я. – Сам маленький! А мне уже четыре, но совсем скоро будет пять.
– И мне уже скоро будет пять. – Игорек напыжился, вытянул тонкую шейку, хотя и так был выше меня на полголовы (я была недомерком, если вдруг вы забыли, конкретным недомерком класса до пятого). – Читать я еще не умею, но ты не думай, я все равно знаю полно всего… Песни красивые знаю и сказок сто мильонов… И про Котигорошка, и про царя Кука, и про спесивого пана. Меня мамка научила! Ну и батько розказував – про то, как цыган чорта надурыв, и про Вайду… а еще смотри, чего я могу! – И мальчишка прошелся колесом. – А? Видела? Умеешь сама?
Он говорил взахлеб, скакал вокруг меня чертененком и улыбался так, что не улыбнуться в ответ было ну совершенно невозможно.
Я и улыбалась.
Мы с Игорьком почти весь день провели на берегу речушки с поэтическим названием Пояйла (вся глубина которого открылась бы вам, если бы вы могли измерить глубину речки).
Коза мирно паслась под ивой, а мы строили флот и пытались забросить кораблики подальше в реку, но Мишенька, дурачок Мишенька, кидался в воду и приносил их обратно с таким глупым и довольным видом, что отругать его язык не поворачивался.
Игорек болтал, кувыркался, бегал за псом и вообще ни минуты не сидел на месте. Нет, я тоже была подвижным ребенком и часто слышала от Зоси о пресловутом шиле в заднице, но по сравнению с этим мальчишкой я была просто тормозом.
Я думаю сейчас о том, что нам здорово повезло родиться в семидесятых годах прошлого века в деревне, потому что, если бы нас растили в двухтысячном какие-нибудь жители мегаполиса, не миновать бы нам диагноза «гиперактивность», детских психологов и всякой другой сволочи. А так мы совершенно безнаказанно росли на воле, лазали по деревьям, заплетали иве косы, играли в догонялки, до посинения плескались в речке – и ничего нам за это не было.
