С Греком я таки встретился, но ничего толкового не услышал. Кроме принципиального обещания впрячься, если дело дойдет до реальных разборок.
Окончательное решение принималось практически в одиночку: Макс опять куда-то свинтил из Москвы. Для храбрости очень много пил – даже в сравнении с обычными дозами.
В общем, к Ахмедову звонку я пребывал в состоянии «храброго зайца». Когда зазвонил телефон и я нутром ощутил «вот оно!», голос даже практически не дрожал.
– Здарова! Ну чё, нэдэля прошла, чё скажэшь?
– Привет, Ахмед! – пытаюсь выглядеть спокойным и солидным. – Значит, так, смотри. С компом косяк наш, и мы его признаем. Я тебе объявлял двушку неустоя. Неустой получился наш, и двушку я тебе должен. Именно двушку. Если не устраивает, будем решать вопрос другими способами – понимаешь, о чем я?
Пауза. Больше всего мне сейчас хотелось винтом засадить пол-литра из горла и провалиться в небытие. Туда, где нет ужасных Ахмедов, гребаного компьютера и мудака Макса. Пауза получилась долгой.
– Сагласэн, – флегматично сообщил Ахмед. – Когда падъезжать за баблом?
…А вот тут я действительно налил и выпил. Может же и другая сторона разговора взять паузу?..
– Слушай, на носу майские – хочется нормально отдохнуть, а как праздники кончатся, созвонимся, и все будет, я отвечаю.
– Атвэчаишь? Харашо. Праздники чужые уважаем.
– Добро. Тогда пятого перезвони. И это, тут вокруг хаты какие-то люди ходят, мне это не нравится.
– Какие люди, ти чё? Я тибе неделю дал, неделю ничё нэ било. Все, пятого пэрезвоню.
М-да, кажется, последней фразой я впечатление сильно попортил: какое уж там спокойствие. Но главное – вопрос-то уже решен!
Итак, подобьем бабки. Хату не пасут, «жесткий» сценарий развития событий, похоже, исключен, а двушка… что двушка: спокойствие стоит куда дороже.
Встречи я все же несколько побаивался: а ну как будут какие-то неожиданности?.. Но все прошло как по маслу: Ахмед зашел ко мне домой, был вполне благостен и не побрезговал предложенной водкой. Ограничения, налагаемые по части выпивки исламом, я решил не обсуждать: видимо, отказ хозяину дома считается проступком более грубым.
Мы разговорились. В числе прочего выяснилось, почему у моего гостя такой чудовищный акцент: его пребывание в Москве длилось не более двух месяцев. В родном Дагестане он жил в небольшом селе, работал пастухом. А тут старшие товарищи направили в Белокаменную.
Со старшими товарищами, кстати, сотрудничал потом мой одноклассник Серега. Познакомился он и с Ахмедом; как-то раз они проезжали мимо моего подъезда и тот вспомнил: «О, вот тут мы одного поучили немного».
