Этот современный паренек в расклешенных штанах со всеми своими водопроводческими инструментами не очень-то спешил за краны приниматься.
— Из кранов, значит, каплет? — спросил он в третий раз.
— Да, как всегда, — сказал я в третий раз.
— В квартире, кроме вас, больше никого нет?
— А какое это имеет значение?
— Есть шансы, — сказал он, озираясь по сторонам.
— А что такое?
— Да вы не волнуйтесь… Очень мне нелегко начинать… неудобно человека беспокоить…
— Я сам вас вызывал.
Он топтался на месте. Молчал. Вдруг сказал:
— Вот я здесь встану… Так? А вы там сядьте. Так… Я сел.
— Дальше что?
— Значит, так… — продолжал он, — с чего бы начать?.. Магомаев, Хиль, Пьеха, Кристалинская, Кобзон… наверное, слышали? Пластинки у вас есть? Ненашева, Вардашева, Пахоменко…
С самого начала он на меня тягостное впечатление произвел.
— Мечтаю поступить на вокальное отделение, — пояснил он наконец, — с детства пою с утра до вечера. Родственники, товарищи сначала меня слушали, а потом взмолились — сколько можно! Меня, в общем-то, некому слушать, понимаете? Работаю сантехником. Вот и приходится петь с утра до вечера в чужих домах…
— Петь с утра до вечера прекрасно, — сказал я.
— В чужих домах? — спросил он недоверчиво.
— Все равно где, — сказал я, — какая разница?
— Серьезно? Вот вы правильно рассуждаете, сразу меня поняли.
— Лучше спойте, — сказал я.
— А что спеть? Можно начинать?
— Спойте, что у вас лучше получается,
— У меня все одинаково получается.
— Ну, спойте все.
— Во человек мне попался! — сказал он восхищенно. — А соседи ничего?
— Соседи на работе.
— Так. Ладно. Сейчас я начну. — Он прокашлялся. Снова спросил:
— А напротив?
— Ну, те далеко.
— Всего через площадку, — сказал он, — не так далеко…
— Да ну их, — сказал я.
— Подряд петь? — спросил он.
— Ну, подряд.
— Без передышки? Я не устаю, — предупредил он. Ладно. Так…
Он спел несколько песен, и мне понравилось.
— И много у тебя родственников? — полюбопытствовал я.
— Народу полно, — сказал он, — да им радио вполне хватает. Я ведь их ни в чем не обвиняю…
