Она проследила, как рыцарь, по-прежнему верхом, покинул поле, устремившись навстречу шумным приветствиям зрителей.
Ханна фыркнула, причем достаточно громко, чтобы ее можно было расслышать сквозь шум толпы.
– Ты думаешь, что такое ничтожное наследство, как у нее, сможет прельстить его? – спросила она мужа. – Этой доли едва ли хватит на то, чтобы оплатить ее содержание в монастыре!
Джилберт искоса поглядел на супругу.
– Ты сама прекрасно знаешь, жена. Если не считать тех лет, когда свирепствовала чума, ее состояния хватало на все. И Мерлинскрэг пострадал меньше, чем наше имение.
– В самом деле? Тогда скажи мне, ради Бога, почему мне об этом не доложили? Что ты сделал со всем этим богатством, милорд?
– Я распорядился им как можно лучше, по своему разумению, конечно. Как ты думаешь, на какие деньги мы вели роскошную жизнь, подобающую людям нашего положения? Пораскинь-ка умом, ведь все наши вилланы[1] либо перемерли, либо ударились в бега, а труд поденщиков обходится дорого… Так что доход от поместья Дженевры неплохо поддерживал нас в эти трудные годы.
– И все так и продолжалось бы, не вмешайся граф.
Джилберт украдкой глянул поверх рядов гостей – туда, где величественно восседал Нортемпстон.
– Потише, женщина! – прошипел он.
– Продолжалось бы, но не слишком долго, мадам, – произнесла Дженевра, чуть не задохнувшаяся от злости. «Вот, значит, как они обводили меня вокруг пальца все это время!» – С наступлением совершеннолетия я собиралась сама управлять своим поместьем.
– Сама? – хмыкнула Ханна. – А что ты понимаешь в управлении?
– Я помогала монахиням… – начала было Дженевра, но дядя перебил ее.
– Нортемпстон повел себя в этом деле весьма достойно, – заявил он.
– Как это? – спросила его жена.
Джилберт пожал плечами.
– А как ты думаешь?
– Деньги? Земля?
– Я добавил еще одно поместье к нашим, – признался Джилберт.
– В таком случае то, что ты говорил о нашей бедности, – вранье?
– Нет. Новое поместье лишь частично окупит утрату доходов от Мерлинскрэга. Но уж лучше что-то, чем ничего, ведь нашему опекунству все равно конец. Закон на стороне Дженевры.
«Естественно, что сделка сулит некоторую выгоду Джилберту, – подумала Дженевра. – Но даже сейчас дядя навряд ли может полностью распоряжаться всем тем, что украл у меня. Однако имение, подаренное моей матери в награду за ее службу при дворе, наверняка богатое».
Ханна была роскошно одета, так же как Дженевра, которой тетка одолжила одно из своих платьев из тонкой шерсти и нарядную шелковую накидку, подбитую серым беличьим мехом. Голову Дженевры венчал скромный девичий чепчик, под которым надежно прятались ее длинные темные волосы, а Ханна свои седеющие букли скрывала под затейливой конструкцией из проволоки и кисеи, сделанной в форме рогов.
