– Вы так считаете, миледи? Но откуда вы можете знать, сколько радости мне доставило приобщение к тайнам супружеской постели? Вероятно, вы сами никогда не испытывали подобного счастья?
Ханна побледнела.
– Ты, бесстыдная замарашка! Как ты смеешь говорить со мной таким тоном?
– Отныне мое положение выше вашего, миледи, – спокойно напомнила ей Дженевра. – Титул Сен-Обэна значительнее, а его владения гораздо обширнее, чем у Хескитов. Нортемпстон – его патрон и опекун, а барон Хескит – должник. Лорд Сен-Обэн теперь мой муж, не забывайте об этом.
Ханна на это лишь невнятно пробормотала:
– Попомни мои слова: гордыня всегда предшествует падению!
И с этим предупреждением она покинула комнату.
Когда тетка ушла, Дженевра грустно улыбнулась, хотя вовсе не сожалела о своих словах. Насколько она помнила, тетя Ханна всегда напрашивалась на то, чтобы ее поставили на место. Она с облегчением повернулась к Мег:
– Как я рада, что наконец-то избавилась от злобы леди Хескит!
Мег предпочла не обольщаться доверием хозяйки и не критиковать представительницу знатного рода. Вместо этого она спросила:
– Ты счастлива, уточка моя? Лицо Дженевры просветлело.
– Да. Брачная постель пришлась мне по вкусу. Не могу представить себе, отчего некоторые женщины с отвращением смотрят на это.
– Может, потому, моя уточка, что у них мужья – не такие прекрасные рыцари. Вид у него суровый, и он слывет строгим, однако тебе-то он показался добрым? Не так ли?
– Добрым? Не знаю, Мег. – Дженевра взяла кружку и отхлебнула немного эля. – Может, скорее учтивым и заботливым. Он старался не причинять мне особой боли, был так нежен и пробудил во мне столько чувств…
Дженевра не могла описать все те ощущения, которые вызывали в ней ласки мужа. И она принялась мечтательно жевать печенье.
Однако Мег понимающе улыбалась и кивала головой.
– Значит, ты его полюбила, уточка моя. Когда женщина любит, мужчина может доставить ей несказанную радость. А если и он ее любит, то простое желание превращается в нечто священное, истинное благословение небес.
Дженевра проглотила кусочек бисквита.
– Какая же ты мудрая, Мег! Откуда ты все это знаешь?
Теперь настало время вспыхнуть Мег. Ее моложавое лицо покрылось румянцем. Она прижалась к трепетной груди Дженевры, чтобы скрыть смущение.
– Мужа у меня никогда не было, миледи, а вот любовник был.
Дженевра внимательно, новым взглядом рассматривала женщину, которая все эти годы была для нее второй матерью. Она всегда принимала ее как данность, считая довольно-таки унылой особой – Мег уже приближалась к своему сорокалетию. В каштановых волосах ее, которые она прятала под вуалью, начали проглядывать серебряные нити. Дженевра никогда не замечала и не могла припомнить, какой была Мег в молодые годы. Мег просто была, и все.
