– Ты только взгляни на меня, брат! – воскликнула она, подходя ближе, чтобы он смог разглядеть ее лицо. – Взгляни на меня не сквозь туманную пелену прошлого, рассмотри суровую правду настоящего в угасающем свете дня.
Она повернула голову влево, демонстрируя свои шрамы, большая часть щеки была изуродована, и бугристая, с твердой коркой, розоватая кожа выделялась на бледном лице. Шрамы начинались у изящной скулы и исчезали за тонкой линией подбородка. На шее шрамов было еще больше, они прятались под высоким воротничком. Мередит круглый год ходила в нарядах с длинными рукавами, поэтому Рэмскар точно даже не знал, какие увечья таятся под одеждой. Говорить об этом сестра отказывалась.
Граф погладил рукой ее щеку, провел большим пальцем по изуродованной плоти.
– У каждого человека есть шрамы, Мередит. Просто у тебя они более заметны. Для меня ты все так же прекрасна.
Она зажмурилась, словно его комплименты причиняли ей боль.
– Беда в том, что так думаешь только ты, Рэм. Я сомневаюсь, что какой-нибудь джентльмен на улице или на балу отнесется к моему виду столь же великодушно и поведет себя так же благородно. Или что какая-нибудь светская дама посмотрит на меня с завистью.
Из года в год продолжалось одно и то же. Рэмскар увещевал Мередит выйти в свет, но она отвергала все его доводы. И после долгих дебатов и слез он уступал ее страхам. Так пролетели одиннадцать лет. Рэм зная, что может пройти еще столько же, но ее ответ останется прежним.
– Пойдем со мной к лорду и леди Паунинг. Они наши друзья. Там никто не осмелится…
– Что? Жалеть меня? Смотреть на мое обезображенное лицо?
С грустью, от которой у него все переворачивалось внутри, Мередит покачала головой – окончательное решение она уже приняла.
– Ты хороший брат, Рэм. Самый лучший. Но я уже привыкла жить затворницей. Тебе пора бы уже смириться, как это сделала я.
Она была его единственной родней. Рэмскара раздирали противоречия. С одной стороны, ему ненавистна была сама мысль о том, чтобы причинить Мередит боль. В то же время он твердо верил, что если не приложит все усилия для того, чтобы выманить ее из Свенкотта, и она еще хотя бы год просидит взаперти, это будет иметь непоправимые последствия. Обычно он приезжал в это сельское имение ненадолго. Их семье принадлежало несколько домов, и их нельзя было оставлять без присмотра. Да и в Лондоне он предпочитал задерживаться на более длительный срок, ведь там ждали друзья и море развлечений.
