– Если Синди Ходжез придет, то, вероятно, я сумею ее заинтересовать некоторыми из моих снимков. Возможно, она возьмет их для своей колонки. Это произведет настоящий фурор!
– Поступай так, как считаешь правильным, дорогая. Бог свидетель, я готова приветствовать все, что способно нанести ущерб Клинике, но публикация твоих снимков не приведет к ее закрытию, а между тем именно этого я и добиваюсь.
Она слабо улыбнулась, когда над головой ее вспорхнула голубая сойка, затеяв перебранку с кем-то на крыше. Сойка напоминала Зое мэра города, Чарльза Уошберна.
– Думаю, стоит пригласить и мэра. Он всегда укоряет меня за противодействие Клинике, а небольшая доза укоров обычно заставляет меня с еще большим пылом рваться в бой.
– А как насчет Дика Стэнтона?
– Разумеется! Какая же вечеринка без Дикки? И кроме того, он смертельно обидится, если сам не поможет нам ее устроить.
Зоя вынула длинную тонкую сигару из жестяной коробки, лежавшей на столе возле нее, – дорогой сорт кубинских сигар, привозимых в страну контрабандой, и закурила, в первый раз за весь день.
– Я вот о чем подумала… Единственным человеком из Клиники, которого я когда-либо приглашала к себе в дом, был их директор – как там бишь его? Хэнкс? И он такой высокопарный осел, что препираться с ним не доставляет никакого удовольствия. Насколько я понимаю, ведущим врачом там является тот самый Ноа Брекинридж, которого Ходжез упомянула в своей заметке. Полагаю, надо попросить его прийти.
– Что ж, Синди утверждает, что он симпатичный. Правда, я с ней никогда не встречалась. Возможно, ей кажется симпатичным любой мужчина моложе шестидесяти.
– Я приглашу его, а там уж будет видно. – Смех Зои был хриплым, прерывистым – от возраста, сигар и прочих злоупотреблений. – Интересная получится компания.
Джеффри Лоуренс читал заметку Синди Ходжез за завтраком в отеле «Беверли Хилтон». Она его очень заинтересовала, особенно в той части, которая касалась Лейси Хьюстон. Джеффри всегда просматривал колонку «Новости от Синди», независимо от того, где он находился в данный момент. Ходжез подробно описывала жизнь знаменитостей, а для Джеффри было просто необходимо знать все о передвижениях богатых и пользовавшихся широкой известностью лиц.
Джеффри был профессиональным вором, специализировавшимся на драгоценностях, – безусловно, одним из наиболее удачливых, если не самым удачливым. Теперь ему уже перевалило за сорок, почти всю свою взрослую жизнь он занимался тем, что грабил других, и за все это время не провел ни дня в тюрьме и даже ни разу не был арестован, что говорило о том немалом искусстве, которого достиг Джеффри в избранном им ремесле.
