Несколько часов спустя Сара уже горько сожалела, что осталась. Единственным светлым моментом было то обстоятельство, что Рейвенсден еще не появлялся. Но ей пришлось вынести бесконечные выражения удивления и радости, как будто она появилась после многолетнего заключения в темнице, а также бесчисленные любопытные, хотя и доброжелательные взгляды.
И Джулия все время приставала:
– Сара, не одергивай платье! Ты прекрасно выглядишь. – Она посмотрела на свое собственное платье из белой саржи с воланами, подхваченными внизу голубыми лентами, и с удовлетворением добавила: – Мы обе прекрасно выглядим.
– Надо было надеть шаль. – Сара попыталась подтянуть излишне короткие рукава светло-желтого шелка в надежде прикрыть плечи, но из этого ничего не вышло. Даже ряд золотых и белых шелковых роз, шедших по линии выреза, как ей казалось, недостаточно прикрывал ее. Вздохнув, она оставила рукава в покое. – Не понимаю, Джулия, как твоя мама могла одобрить такое глубокое декольте? Такое ощущение, будто я голая.
– Будь ты голая, на тебя бы все пялились. Посмотри, разве это так?
Сара повернула голову, чтобы оглядеть группы разговаривающих гостей. И первое, что она увидела, заставило ее с силой сжать руку подруги.
– Боже! Джулия, это он! – Кто?
– Кто?! – Голос Сары сорвался почти на визг. – Как это «кто»? – Она изумленно повернулась к подруге и увидела, что та тоже смотрит на двери гостиной. – Ты же прямо на него глядишь.
– О! Ты говоришь о Рейвенсдене. Должно быть, он пришел с лордом Девенхэмом. – И к немалому удивлению Сары, Джулия покраснела.
Сара еще никогда не видела, чтобы подруга краснела. Ошеломленная, она оглянулась на двери, на минуту забыв о предстоящей встрече с Рейвенсденом. Рядом с графом стоял среднего роста и приятной наружности джентльмен в черном вечернем костюме и дружески болтал с хозяйкой. Его светлые волосы были коротко подстрижены на армейский манер. Сара не увидела в нем ничего такого, что могло бы заставить девушку покраснеть. Однако она продолжала его рассматривать, лишь бы не переводить взгляд на того, кто казался ей воплощением самой Немезиды.
– Полагаю, это тот самый друг, который знает Рейвенсдена лучше других, – пробормотала она.
Джулия кивнула:
– Да. Виконт Девенхэм. Мы познакомились с ним довольно близко. Понимаешь, он… – она запнулась и почему-то опять покраснела, – он учит меня управлять своим фаэтоном.
– Управлять фаэтоном? Ты же это ненавидишь!
– Ну да, так было, когда папа пытался меня учить. Ты себе не представляешь, как он был нетерпелив и как сердился, когда эта глупая лошадь проехалась прямо по клумбе или когда я содрала краску на воротах. Но виконт Девенхэм – сама доброта и терпение.
