– Пардон?
– И еще… – Она остановилась. – Вы настаиваете на более осмотрительном выборе партнеров.
– Вы действуете слишком необдуманно, – повторил он остерегающим тоном, но Эмма улыбнулась ему с балюстрады. Он мог сколько угодно пугать ее, но правда в том, что она развлекала его. – Надеюсь, вы понимаете, сколько мне лет? И вы говорите, что меня «отшлепают»?
– Да, я сказала это, но ведь вы поняли, что я имела в виду.
Он пробормотал что-то, но она не могла разобрать, что именно. И это заставило ее рассмеяться. Из того, что она слышала о герцоге, у нее сложилось впечатление, что он никогда не ворчал. И никогда не кричал. Но за те три раза, что она встречала его, он успел сделать и то и другое.
– Вы говорите вещи, которые удивляют меня, – сказал он, когда они вышли в центральный холл особняка.
Эмма ответила ему широкой улыбкой.
– Разве я специально делаю это, чтобы удивлять вас?
– Я думаю потому, что это забавляет вас, – произнес он.
– И вас.
Сомерхарт, нахмурившись, смотрел на нее. Он смотрел, и Эмма почувствовала, что краснеет. Не от смущения – от удовольствия, что нравится этому незаурядному, привлекательному мужчине. Мужественные черты его лица особенно подчеркивались жесткой линией его рта и очертаниями скул и подбородка. Эмма не могла оторвать взгляда от его твердых снисходительных губ. Она подумала, что, если прикоснуться к его щеке, возможно, будет ощущение, что осязаешь каменную поверхность. Или же она ощутит намек на темную щетину и уколет руку?
– Где вы научились играть? – спросил он, прерывая затянувшееся молчание.
Эмма удивленно заморгала и постаралась собраться с мыслями.
– Лорд Денмор любил карты. Ничего общего с деньгами, я думаю. Он мог играть на пенни, даже на фасоль, то есть просто на интерес. Мы проводили вечера за карточным столом. Он говорил, что у меня талант.
– Но вы играете не потому, что у вас талант. И не играете на фасоль или мелочь.
– Мм… – Она задумалась и поискала глазами лакея. – Мой плащ, пожалуйста. И экипаж.
– Я отвезу вас.
– Нет необходимости. Пойдут разговоры.
– Разговоры уже идут. Весь Лондон только и делает, что обсуждает эту тему, не сомневаясь, что мы любовники.
Эмма чуть не задохнулась. Его голос обрел незнакомый тембр, когда он говорил это. Она услышала в нем нотку удовольствия. Ничего похожего на обычный сдержанный тон.
– Мы не любовники, – прошептала она. Он взял ее плащ и набросил ей на плечи. Руки снова и снова прикасались к ее шее, когда он завязывал ленты. Его пальцы стали неожиданно мягкими, а касания более чувственными. Ну конечно, как и подобает настоящему распутнику. Наверное, он был таким в юности, гедонистом, ищущим наслаждения в каждом темном закоулке. Дрожь пробежала по ее спине, и соски затвердели.
