– Простите, милорд! Там было…
– Чудесно. – Он взял бинты и маленькую коричневую баночку из ее рук. – Благодарю.
– Да, сэр, – ахнула она, снова и снова приседая в реверансе, пока он закрывал дверь.
Леди Денмор приподнялась, опираясь на локти и следя за ним с улыбкой.
– Я готова поверить, что вы скрытый покоритель сердец. Ай-ай-ай… Такая почтительность.
– Вам не грозит конкуренция, леди Денмор.
Она громко рассмеялась.
Теперь это был тот самый резкий смех, который он уже слышал раньше.
– Вы правы, – проговорила она. – Абсолютно.
Женщины никогда не смеялись над ним.
– Вы напоминаете мне мою сестру.
Изумление погасло в ее мерцающих глазах.
– Меня это не удивляет.
– Что вы хотите сказать? – Он снова опустился перед ней на колени и поднял юбки, которыми она старательно прикрыла ноги. Нижние юбки были испачканы темными пятнами крови. – Вы ведь не знакомы с Александрой?
– Не знакома. Но я слышала… что она… очень необычная.
– Да, – с некоторой долей осторожности произнес он. Нанес на кусочек бинта немного мази и приложил к ране на ее ноге. – Она такая.
Он ждал, что она заскулит от боли или хотя бы охнет, но вместо этого ее мышцы расслабились.
– О, это не так уж плохо. Спасибо.
– Я рад.
– Я воображаю, что ваша сестра заключала уж точно не одно рискованное пари в своей жизни. А может быть, и два.
– Хм-м… – Харт начал бинтовать ее икру, прикасаясь пальцами к бархатистой коже позади колена. До невозможности нежной. – Моя сестра, – продолжал он, – заключала пари на более существенные вещи, чем деньги. Ну вот, я забинтовал как сумел.
Она опустила юбки, прежде чем он успел убрать свои руки. Так уж вышло, что из-за ее скромности Харт так и остался с руками под ее юбками. Куда более интригующая картина, чем ее ноги. Он позволил бы своим пальцам потянуться дальше, но она ударила бы его по рукам.
– Что ж, тогда все. – Он поднялся с поклоном. – И стоило это пятидесяти фунтов?
– Терпеть ваше высокомерие? Нет. Конечно.
Он вздохнул, удивленный тем, что раздражение как рукой сняло.
– Тогда мне остается пожалеть вас и оставить упражняться в остроумии. Так?
– Благодарю, ваша светлость.
Он сам не мог понять, почему ему хотелось остаться, это и вправду было смешно. Он резко повернулся и направился к двери. Она не скрывала своего раздражения. Но зачем давать ей повод съязвить в его адрес еще раз? Или зимняя скука свела его с ума? Или это постоянная скука? Слишком много денег, слишком много власти, слишком много разговоров о том, кто и когда побывал в его постели. И слишком много одиночества.
