Карлхайнц читал, забросив ноги на спинку сиденья, но Кристель сразу поняла, что мысли его очень далеки от книги.
– Удивительно. Я уже собирался купить «Innotex»[31] и отправиться к Новому Замку.
– Разве ты ждешь меня исключительно для этого? – отпарировала Кристель.
– Я жду больше часа. И это после шести дней разлуки. Где ты была? Опять какой-нибудь Лог?
Она невесело рассмеялась.
– Почти. Я была на курсах русского языка и не уточнила времени окончания занятий.
– Вот уж никогда не думал, что у тебя эмоции перевешивают голову. В таком случае моя новость будет для тебя только полезна. – Кристель, не слушая, смотрела на чуть подрагивавшие крылья точеного носа, и мятная истома холодила ее соски. Прохладные руки уже скользили вниз по золотистой стрелке… – Мне предоставили уникальную возможность поехать в Чили наладить работу бюро нашего нового филиала. Очень хорошие деньги, выгодные условия. Так что наша свадьба переносится на апрель. Надеюсь, к тому времени не начнется новая война и никакой зарвавшийся русский лейтенант не нарушит твоего добропорядочного немецкого лона. К тому же, голова твоя восстановит законное положение…
– Что? – переспросила Кристель, слушая шорох шелка и чувствуя, как напрягшемуся от возбуждения телу под вязаным пуловером тесна становится грация.
– То, что наша свадьба откладывается до весны по не зависящим от сторон обстоятельствам. А сейчас едем.
Ошеломленная новостью, Кристель даже не заметила, что они едут не к ней, а в столицу, где у Карлхайнца была небольшая, но очень стильная квартира рядом с административным зданием «Боша». Там, мертвенно бледнея лицом, он до изнеможения медленно раздел ее, натолкнулся на белье тридцатых годов и, пробормотав что-то о недвусмысленной работе подсознания, неожиданно разомкнул руки.
– А-а, тем лучше. Тебе нравится эта сказочка о русской горничной. Может быть, хочешь попробовать?
Кристель, за неделю одиночества уставшая без ежедневных ласк, блаженно и недоумевающе улыбалась.
– Тварь! Встать спиной! – Резкий разворот, и, не успела она опомниться, как за этим последовал рывок вниз. – На колени! – В ее глазах потемнело от боли.
– Что ты делаешь?! – крикнула она, но ее придавили, размазали по полу, истязая зверскими ударами плоти.
Сколько времени он таскал ее по квартире, насилуя, душа лоно и горло, выкручивая соски и смеясь при этом отдающим слезами смехом, Кристель не помнила. Ей казалось, что временами она теряла сознание то от боли, то от незнакомого чудовищного наслаждения, за которым уже могла быть только смерть…
