Даже Сандра ощутила, как ей становится нехорошо от вони и сети слов, которую все плела и плела крошечная старушонка, Кристель же просто дышала ртом, как рыба.
– Так где же она живет?
– А вы дом ейный сразу узнаете – хоромы! Только нынче-то темно. Олюшка! – пискнула старушка в утробу дома, и оттуда вышла, волоча ногу, высокая девочка с широким, белым и плоским лицом идиотки. – Доведи-ка их до Федоровны, полицаихи.
Девочка подняла на приезжих бессмысленные прозрачные глаза и, как слепая, пошла к двери.
– Нет, нет, мы сами! – в ужасе пробормотала Сандра, видя, что Кристель начинает тихо сползать вниз по дверному косяку.
На улице Кристель с облегчением подставила лицо холодному дождю.
– Это… Это какой-то саспенс.[28]
– Они все так живут. Большинство, во всяком случае.
Через десять минут, окончательно залив одежду грязью, девушки добрались до ярко-голубого даже в осенних сумерках дома на горке. Он действительно возвышался над деревней, как замок сюзерена над лачугами вассалов – большой, добротный, ладный. Сандра стукнула в окно, но прошло немало времени, прежде чем низкий и недовольный женский голос ответил:
– Кого еще по ночам носит? Подождите, открою.
Приоткрылась тяжелая дверь, и Сандра, держа Кристель за явственно дрожащую руку, сказала:
– Здравствуйте, Мария Федоровна!
– Здравствуй, коль не шутишь. – Невысокая грузная женщина с тонкой косицей на затылке хмуро смотрела на них глубоко посажеными глазами. – Грязи-то натащили. Чего надо? Обувь снимайте, что стали, течет с вас.
И, невольно робея под этим сумрачным тяжелым взглядом, Сандра попросила:
– Если можно, пройдемте внутрь. Мы из Ленинграда.
Женщина хмыкнула и, бросив им под ноги пару старых, но сухих и чистых галош, отворила дверь в горницу. Там пахло овечьей шерстью, опарой и сухими травами. Кристель, переводя дыхание и уже не стесняясь, оглядывалась. Большая часть вещей, за исключением телевизора «Сони», дико смотревшегося среди горшков и ухватов, были старыми, но очень опрятными, и на всем лежал отпечаток глобального порядка и даже некоторого щегольства в виде всевозможных вышитых и накрахмаленных салфеточек, букетиков искусственных цветов и картинок в затейливых рамочках. Не приглашая сесть, хозяйка сложила узловатые руки на выпирающем из-под вязаной кофты животе, и весь ее вид говорил о том, что она ждет, когда незваные гостьи уйдут.
– Мы… – начала было Сандра, но Кристель, не дав ей договорить, громко и по слогам произнесла:
