— Когда же ты подохнешь, старая кляча?!
Он не знал, как ему быть. Его подмывало задушить ее. Он ненавидел старуху дикой, угрюмой ненавистью, ненавистью обворованного крестьянина. И он стал думать, что ему предпринять.
Однажды он явился к тетушке Маглуар, потирая руки, как в тот раз, когда предлагал ей сделку.
Несколько минут он болтал о том о сем и вдруг спросил:
— Скажите-ка, тетушка, почему вы не заходите ко мне в заведение, когда наезжаете в Эпревиль? Люди судачат, говорят, будто мы с вами повздорили; не по душе мне это. Сами знаете, платить вам не придется. Угощу обедом, не поскуплюсь. Будет охота, приходите, не стесняйтесь, уж как обрадуете.
Тетушка Маглуар не заставила повторять приглашение и день спустя, отправившись на рынок в одноколке со своим работником Селестеном, без церемонии поставила лошадь в конюшню трактирщика и потребовала обещанный обед. Шико принял ее радушно, как почетную гостью, подал цыпленка, кровяную и ливерную колбасу, жареную баранину и капусту с салом. Но старуха почти не ела, — она с детства привыкла к умеренности и всегда довольствовалась похлебкой и ломтем хлеба с маслом.
Напрасно потчевал ее раздосадованный Шико. Она и не пила ничего. Даже кофе не захотела.
Шико спросил:
— Уж рюмочку-то вы выпьете?
— Ну, разумеется. Не откажусь.
Он крикнул на весь трактир:
— Розали, принеси-ка виноградной, да покрепче, самой что ни есть крепкой.
И служанка принесла узкую бутылку, украшенную бумажным виноградным листом.
Шико наполнил две рюмки.
— А ну-ка, отведайте, — право, знатная!
Старуха стала пить не спеша, маленькими глоточками, чтобы продлить удовольствие. Она осушила рюмку, слизнула языком капли и объявила:
— Да, хороша!
Не успела тетушка Маглуар договорить, как Шико налил ей еще. Отказываться было поздно, и она смаковала вторую рюмку так же долго, как и первую.
Трактирщик уговаривал ее выпить и по третьей, но она воспротивилась. Он настаивал:
— Да ведь это же просто молоко; я выпиваю по десять — двенадцать рюмок, и хоть бы что. Прямо незаметно проходит. Ни в желудке, ни в голове не остается; можно сказать, тает во рту. Ничего нет лучше для здоровья.
Старухе очень хотелось выпить, и она уступила, но полрюмки оставила.
Тут Шико в порыве великодушия воскликнул:
— Вот что! Раз вам вино по вкусу, я и бочонка не пожалею, сами увидите, какой я вам друг!
Старуха не отказалась и ушла под хмельком.
На следующий день трактирщик въехал во двор тетушки Маглуар и вытащил из двуколки бочонок, окованный железом. Шико заставил старуху попробовать содержимое — убедиться, что виноградное то же самое; и когда они выпили по три рюмки, он ушел со словами:
