Старший научный сотрудник не улыбнулась.
— Для европейца вы весьма сообразительны.
— Юные государства склонны предполагать, что если культура стара, то обязательно упадочна. Тем не менее это не мы ставим эксперименты над невинными людьми без их ведома и согласия.
— Я не считаю европейцев людьми. Что, на мой взгляд, решает этическую дилемму.
Рука Дарджера побелела на рукояти трости.
— В таком случае, мэм, боюсь, наше интервью окончено.
На обратном пути Сэрплас нечаянно опрокинул чашу. В последовавшей затем суматохе Дарджер сумел незаметно спрятать под камзол несколько антиферомоновых пластырей. Очевидной пользы, на первый взгляд, от них не было, но по долгому опыту друзья знали, что зачастую подобные предосторожности бывают весьма кстати.
Возвращение в город проходило много медленнее, чем прогулка до монастыря. Друзья шагали в задумчивости, пока наконец Сэрплас не прервал молчание:
— Старший научный сотрудник не попалась на удочку.
— Верно. Я ведь выразился достаточно ясно. Практически сказал, что мы знаем, где статуи, и готовы на взятку.
— Напрашивается вопрос, не является ли избранная нами профессия сексуальной по сути?
— Как так?
— Параллели между надувательством и соблазнением очевидны. Представляешь себя в наиболее выгодном свете, затем громоздишь и множишь мелкие обманы, стратегические отступления и интимные признания. О желаемом исходе никогда не говорится, пока он не будет достигнут, хотя все стороны его сознают. И оба занятия сотканы из молчаний, шепотов и многозначительных взглядов. И что самое важное — старший научный сотрудник, которая искусственно поддерживает вечную половую незрелость, как будто, невосприимчива ни к тому, ни к другому.
— Думаю…
Тут дорогу им, уперев руки в бока, заступила нимфа. Сообразительный Дарджер сорвал шляпу и низко поклонился. — Дорогая мисс! Вы, верно, считаете меня ужасным невеждой, но за суматохой вчерашней ночи я не успел узнать ваше имя. Если вы будете столь милосердны, чтобы одарить меня этим знанием и вашим прощением… и улыбкой… я стану самым счастливым человеком на свете. Уголок рта нимфы тронула улыбка, но она тут же нахмурилась.
— Зовите меня Алия. Но я здесь для того, чтобы поговорить не о себе, а о Феодосии. Мне знакомы обычаи мужчин, а ей нет. Ты был ее первым.
— Вы хотите сказать, она?.. — потрясенно спросил Дарджер.
— Когда повсюду мои братья, кузены и дяди? Маловероятно! В Аркадии нет девушки, которая сохраняет девственность хотя бы на день дольше, чем сама пожелает. Но ты был ее первым смертным мужчиной. А для девчонки это важно.
