С переездом Джошуа в дом миссис Куик помещения между домочадцами были распределены следующим образом: миссис Куик и Бриджет заняли комнаты первого этажа; горничная Китти и слуга Томас, юноша шестнадцати лет, поселились в полуподвальном этаже, где также находились кухня и помещение для хранения угля; в распоряжение Джошуа отдали второй и третий этажи. Обстановку его гостиной, солнечной комнаты, выходящей окнами на юг, составляли письменный стол, два кресла, обеденный стол, зеркало, настольные часы и индийский ковер. Стены были довольно приличные, вполне подходили для размещения его работ, и на них уже висели несколько готовых портретов, которые, правда, еще следовало покрыть лаком, а потом отослать по назначению. Двойные двери вели в его мастерскую, выходившую окнами на север. Там Джошуа работал, держал свои мольберты, холсты, краски, кисти, карандаши, бутыли с льняным маслом, лаком и спиртом. Наверху находились его спальня и уборная.
Как он и предупреждал хозяйку, по воскресеньям во второй половине дня в дом обычно наведывались с десяток посетителей, не пожелавших идти на экскурсию в Бедлам[6]и Воспитательный дом. В качестве предлога они говорили, что хотели бы сделать ему заказ, но большинство приходило из праздного любопытства, а не с намерением купить картину.
Джошуа не считал нужным тратить время на пустую болтовню. Когда Рейчел была жива и они обитали в небольшом домике возле площади Сохо, посетителей, как правило, принимала она, а его призывали лишь в тех случаях, когда приходил настоящий клиент. Перебравшись на жительство к миссис Куик, Джошуа договорился с хозяйкой, что дверь визитерам будут открывать Китти или Томас. Если гости заслуживают внимания, Бриджет проведет их в его гостиную, где все им покажет и объяснит. Сам же Джошуа тем временем будет работать в мастерской за двойными дверями.
Миссис Куик, как Джошуа вскоре обнаружил, была женщиной суровой. Она слыла сварливой особой, отчего многие относились к ней с опаской, хотя были и такие, кто не придавал значения ее крикливости и раздражительности, утверждая, что по натуре она милосердна. Томас однажды рассказал Джошуа, что, когда ему было десять лет, миссис Куик буквально вырвала его из лап трубочиста. Тот заставлял его в одних лишь лохмотьях и без башмаков лазить в черные трубы и кормил мерзкими объедками, которыми побрезговала бы даже собака. А Китти она взяла в дом в середине зимы, подобрав ее в сточной канаве, где та умирала от голода и холода. Любому, кто находится в крайней нужде, говорил Томас, стоит только постучать в окно кухни миссис Куик — и он получит миску пищевых отходов. Джошуа кивал, но ко всем этим россказням относился с изрядной долей скепсиса. У него пока не было случая убедиться в доброте своей хозяйки. На его взгляд, она была неподатлива, как воротный столб. Считала каждый свечной огарок и брала с него дополнительную плату за уголь и лишнюю порцию мясного бульона. Если воскресные посетители тревожили ее покой, когда ей нездоровилось, а это случалось нередко, она, забывая про свои болячки, непременно поднималась в его комнаты, чтобы выразить свое недовольство.
