* * *
— Где ты пропадал столько времени? — накинулся Милав на Ухоню, когда они подальше отошли от шатра воеводы. Вышата и кудесник были тут же.
— А где «здрасте!», а где «спасибо»? — парировал ухоноид выпад кузнеца.
— Будет тебе «здрасте»! — пообещал Милав.
— Эй, полегче, напарник, — невозмутимо продолжал Ухоня, — я ведь не ради себя за Бабой Ягой столько времени охотился.
— А зачем ты вообще искал ее? — спросил кудесник.
— Ну, вы, ребята, даете! — удивился Ухоня — Вы что, про название первой части операции забыли?
— О чем это он? — поинтересовался Вышата, до которого скорострельная и малопонятная речь ухоноида доходила позже всех.
— Как это «о чем», — закипятился Ухоня, — название помните: «Многоликая Кобра»?
— А-а-а… — протянул Вышата.
— Да не «а-а-а», — не на шутку разошелся Ухоня, — а «Многоликая Кобра»! А кто, спрашивается, самая главная змея в здешней чаще? — Задав вопрос, он сделал театральную паузу. Так и не дождавшись ответа, торжественно завершил: — Да это же Баба Яга!!
Трое собеседников переглянулись, а кудесник вежливо спросил:
— Ты, случаем, об этом ей самой не говорил?
— Нет, — улыбнулся Ухоня едва видимыми розовыми губами, — это я на потом оставил — вместо сюрприза!
— Не надо никаких сюрпризов, — торопливо заговорил Милав, — у нас впереди весьма непростые переговоры, и если ты попытаешься их сорвать, то…
— То? — спросил Ухоня, кривя губы во все стороны.
— …то я попрошу Ярила превратить тебя во что-нибудь мерзкое, — с трудом закончил начатое предложение Милав, просительно поглядывая на кудесника, — например, в гадюку! Такую холодную, скользкую, ужасную гадюку!
— А он не умеет, — неуверенно проговорил Ухоня, на всякий случай пряча улыбку (ухоноид патологически боялся змей, и Милав, — правда, исключительно редко, вот как сейчас например, — пользовался этой слабостью Ухони).
Но кудесник, к неописуемому ужасу Ухони, твердо пообещал:
— Обязательно превращу!
И несчастный ухоноид поверил, хотя, если бы он пошевелил своими невидимыми извилинами, то вспомнил бы слова самого кудесника, что его дар не позволяет ему творить зло в любой форме. Но Ухоня видел перед собой лишь облик мерзкого пресмыкающегося, и видение это буквально парализовало его волю и разум.
— Ладно, сатрапы, — проговорил он обиженно, — празднуйте победу над жертвой биологического эксперимента!
— О чьих экскрементах он говорит? — поинтересовался Вышата, как всегда поняв в речи ухоноида не больше половины слов.
