Нэнси скрещивает руки и хмурится, а я откидываюсь на спинку стула и чищу ногти, показывая всем своим видом, будто мне и дела нет до ее надвигающегося допроса.
– Жизель, хочешь сегодня начать? – спрашивает Нэнси.
– Конечно.
– Может, расскажешь нам, какие шаги ты предпринимаешь.
– Ладно, посмотрим что же я делала… ходила библиотеку кое-что выяснить, а еще работаю с Агнес здесь, в больнице, – поздоровайтесь с Агнес.
Девушки здороваются тонкими голосками, и Агнес открывает рот, в котором полупрожеванный бутерброд с сыром и болтаются вставные челюсти. Только я собираюсь убедить присутствующих, что в этом месяце с меня можно брать пример, как Агнес фальцетом пищит:
– У нее есть приятель, – и опять сует себе в рот бутерброд.
Нэнси краснеет до ушей и ерзает на стуле, чтобы найти удобное положение для словесной атаки.
– Молчите, – толкаю я локтем Агнес.
– Выходит, ты только успела выйти из больницы, куда попала, потому что так сильно похудела в университете, еле закончила учебный год, и тут же начала с кем-то встречаться? – спрашивает Нэнси.
– Ну, не знаю, можно ли так сказать, на самом деле скорее мой старый друг. – Я кладу руки на колени и крепко сжимаю их.
– Это по-твоему называется взять себя в руки? Тут же вступить в новые отношения?
– Ну, во-первых, мы встречались только неделю или около того, а во-вторых, в последний раз, когда я заглядывала в справочник для выздоравливающих от анорексии там не было запрета на то, чтобы с кем-нибудь встречаться.
Остальные девушки перешептываются и улыбаются.
Нэнси бросает на них угрожающий взгляд.
– Я только хочу сказать, Жизель, что, по-моему, ты и так, прости за каламбур, должна быть сыта по горло проблемами, чтобы еще заводить себе приятеля. Тебе нужно привести в порядок свою жизнь, научиться правильно питаться, не отвлекаясь на постороннее.
– Учту. Может, кто-нибудь еще выступит? Мне что-то не хочется сейчас откровенничать.
Нэнси сердито смотрит исподлобья, в это время Агнес сжимает рукой мое предплечье и тихонько напевает мне в плечо «Ке Сера Сера». Я беру ее руку, она сжимает ее чуть сильнее, чем надо, и отдергивает, как будто я ее схватила.
Вперед наклоняется новая пациентка, которую я еще не видела, дама с усталым видом в классическом деловом костюме коричневого цвета, а остальные девушки вертятся на стульях. Она говорит, и ее голос – полная противоположность голосу Нэнси. Он просящий, низкий и ровный.
– Жизель, вы настроены выздороветь?
