- А тебе приходилось когда-либо слышать, чтобы гремучая змея нападала на человека? - возразил он.-Гремучая змея - настоящий джентльмен: она всегда предупреждает человека, если он подойдет слишком близко к ней...
- Но гремучая змея в образе человека никогда этого не делает,- добавил я.
- Гм, м-да,- пробормотал Майкл.
Пещеры, которые он обследовал, были заброшены уже на протяжении десятков лет. Вся эта местность была необитаема и представляла собой настоящую пустыню. Лицевая сторона красных скал вся была в дырах и расщелинах, напоминая медовые соты: входы в пещеры, отдушины для дыма, печные дыры - все это служило излюбленными гнездами для зверей и гадов. И он, этот одинокий ученый, целиком посвятивший себя научным изысканиям, спокойно ложился спать в этой жуткой, дикой обстановке, совершенно не думая об опасности, не признавая ее.
В тот последний раз он проспал недолго, не больше двух часов, говорил он, и вдруг он проснулся, как просыпается человек, привыкший спать под открытым небом, без обычного "вздрагивания", необходимого атрибута дешевых романов. Когда он открыл глаза, холодный волшебный свет полной луны на мгновение ослепил его,
- Ах, как эта луна и звезды по-особенному светят в пустыне! - воскликнул я с жаром.- Ничего нет удивительного, что религия порой пробуждается в человеке именно в пустыне.
- Гм, м-да,-пробормотал Майкл. - Вполне резонно, Билли.
Он как-то сразу почувствовал, прежде чем мог увидеть кого-нибудь, что он здесь не один. Он напряженно стал прислушиваться; затем, медленно приподнявшись, вдруг увидел несколько человеческих существ на небольшом расстоянии от него. Они сидели на корточках тесной группой.
- Ты, конечно, насмерть испугался? - сказал я,
- Испугался? Нет, Билли, нисколько! Встревожился, но. не испугался.
Он был филолог и точно употреблял слова.
- И что же ты сделал? - спросил я,- одолеваемый любопытством.
- Что я сделал? Я сказал им "добрый вечер" на испанском языке, на языке индейцев хопи, навахо, пуэбло - на пол-дюжине языков народов этой части света. Но они ни слова не промолвили мне в ответ на мое приветствие.
Задумчиво произнес он эти слова и, предаваясь воспоминаниям, чуть заметно улыбнулся стене напротив.
- А потом? - спросил я.
- Тогда я встал.
Он сбросил с себя одеяло, сказал он, встал во весь рост.и протянул руки, невооруженные руки, этим странным людям. Они отступили назад, но отступили всего на шаг. Они, казалось, скорее колебались, нежели отступали назад, колебались словно тени.
