Смягчившийся тон вдовы заставил Марсиаля поверить, что его угрозы оказали на нее благотворное влияние — и он попал в расставленную ему ужасную западню.
— Я знаю детей, — продолжал он, — и я уверен, что, если не разрешу им ничего говорить, они никому ничего не скажут… К тому же, так или иначе, я все время буду с ними и отвечаю за то, что они будут молчать.
— Разве можно отвечать за детей, за их болтовню… особливо в Париже, где все так болтливы и любопытны!.. Я хочу, чтобы они оставались тут не только для того, чтобы помогать нам в делах, но и для того, чтобы они не могли нас продать.
— А разве они не ходят иногда в соседний городок или в Париж? Кто им помешает там разговориться… если им того захочется? Вот если бы они были далеко отсюда, пожалуйста, в добрый час! Все, о чем бы они ни рассказали, никакой опасностью грозить не будет…
— Далеко отсюда? А где именно? — спросила вдова, в упор глядя на сына.
— Вы только позвольте мне их увезти… а куда, вас не касается…
— А на что ты будешь жить, да и они тоже?
— Мой прежний хозяин, владелец слесарной мастерской, славный человек; я ему скажу все что надо, и, может, он даст мне взаймы немного денег, ради детей; тогда я смогу отдать их в обучение куда-нибудь подальше отсюда. Мы уедем через два дня, и вы больше никогда о нас не услышите…
— Нет, все-таки… я хочу, чтобы они остались со мной, так я буду спокойнее за них.
— Ну, тогда я завтра же устраиваюсь в лачуге на берегу в ожидании лучшего… Я ведь тоже упрям, вы мой нрав знаете!..
— Да, хорошо знаю… Ох, как бы я хотела, чтобы ты оказался далеко отсюда! И чего ты только не остался у себя в лесу?
— Я вам предлагаю избавиться сразу и от меня и от детей…
— Стало быть, ты оставишь тут Волчицу? А ты ее вроде так любишь?.. — внезапно сказала вдова.
— А вот это уж мое дело, я знаю, как поступить, у меня есть своя задумка…
— Если я позволю тебе увезти Амандину и Франсуа, обещаешь, что вашей ноги никогда в Париже не будет?
— Не пройдет и трех дней, как мы уедем и считай что умрем для вас.
— По мне, уж лучше так, чем видеть, что ты тут торчишь, и все время опасаться детей… Ладно уж, коли надо на что-то решиться, забирай детей… и убирайся с ними как можно скорее… чтоб мои глаза вас больше вовек не видели!
— Решено?!
— Решено. А теперь отдай мне ключ от погреба, я хочу выпустить оттуда Николя.
— Нет, пусть он сперва как следует протрезвится; я отдам вам ключ завтра утром.
— А как с Тыквой?
— Это другое дело; выпустите ее, когда я поднимусь к себе; мне на нее глядеть противно…
