Мадам Роза ухмыльнулась. Я никогда не видел, чтобы она так ухмылялась. Это было что-то… Нет, не сумею я вам это описать. От этого у меня аж спина заледенела.
— Само собой, вы не могли без нее жить, мосье Кадир. Айша из года в год приносила вам старыми сто тысяч кругляшей в день. Вы убили ее, потому что вам, видно, все было мало.
Хмырь издал тоненький крик и ударился в слезы. Я впервые видел, как плачет араб, не считая, конечно, самого себя. Мне его даже жалко стало, до того мне он был до фонаря.
Мадам Роза сразу смягчилась. Ей, должно быть, приятно было осадить голубчика. Дескать, смотрите, я еще женщина.
— Ну а кроме этого, все в порядке, мосье Кадир?
Хмырь утерся кулаком. Ему не хватало сил даже достать платок, до него было слишком далеко.
— В полном порядке, мадам Роза. Я скоро умру. Сердце.
— Мазлтов, — добродушно отозвалась мадам Роза, что по-еврейски означает «поздравляю».
— Спасибо, мадам Роза. Я хотел бы все нее повидать своего сына, будьте так добры.
— Вы должны мне за три года пансиона, мосье Кадир. Целых одиннадцать лет вы не подавали никаких признаков жизни.
Хмыря аж подбросило на стуле.
— Признаки жизни, признаки жизни, признаки жизни! — проблеял он, обратив глаза к небесам, где всех нас когда-нибудь ждут. — Признаки жизни!
При каждом своем выкрике он судорожно дергался на стуле, словно его то и дело без всякого почтения пинали в зад.
— Признаки жизни — нет, вы просто смеетесь надо мной!
— Это последнее, чего бы я хотела, — заверила его мадам Роза. — Вы бросили своего сына, как… как ненужный хлам, вот как это называется.
— Но я ж говорю, у меня не было ни фамилии вашей, ни адреса! Дядя Айши хранил расписку в Бразилии! Я сидел под замком! Только сегодня утром вышел на свободу. Еду к свояченице в Кремлен-Бисетр, они там все умерли, кроме их мамаши, у которой все и осталось. Та насилу вспомнила, что когда-то пришпилила расписку булавкой к фотокарточке Айши, чтоб сын был с матерью вместе! Признаки жизни! Что вы имеете в виду под признаками жизни?
— Деньги, — здраво ответила мадам Роза.
— Где же мне, по-вашему, их было взять, мадам?
— Ну, уж в эти вещи я вникать не собираюсь, — сказала мадам Роза, усиленно обмахиваясь японским веером.
Кадык у мосье Кадира Юсефа ходил как скоростной лифт, так судорожно он заглатывал воздух.
— Мадам, когда мы доверили вам своего сына, я был полностью платежеспособен. Имел трех жен, работавших на Центральном рынке, и одну из них нежно любил. Я мог позволить себе дать своему сыну хорошее образование. У меня даже было вполне официальное имя, Юсеф Кадир, хорошо известное полиции. Да, мадам, хорошо известное полиции, однажды это появилось даже в газете крупными буквами. «Юсеф Кадир,
