Корделия невозмутимо восседала, как всегда выпрямившись и скрестив руки на груди. Она выглядела энергичной и полной сил. Кожа ее сияла, а в светлых волосах цвета платины виднелся лишь намек на серебро. Шайлер впервые обратила внимание на то, что бабушка всегда так выглядит после своего еженедельного визита к Хорхе. И ей сделалось любопытно: а действительно ли этот знойный выходец из Южной Америки всего лишь парикмахер Корделии? Или он один из ее фамильяров? Подумав, Шайлер решила, что не хочет этого знать.
— Мне хотелось первой поздравить тебя, — сказала Корделия.
— Я и не знала, что должна чувствовать себя счастливой по этому поводу, — отозвалась Шайлер.
Корделия указала на стул, стоящий напротив.
— Присаживайся, внучка. Нам о многом нужно поговорить.
Появился официант в смокинге. Корделия заказала чай из трех перемен.
— Мне «Китайские цветы», пожалуйста, — решила она, закрывая меню.
Шайлер уселась, и Бьюти тут же примостила голову ей на колени. Шайлер рассеянно погладила собаку. Интересно, действительно ли Бьюти ее ангел-хранитель или просто подобранный ею потерявшийся пес? Девушка бросила беглый взгляд на меню в кожаном переплете и быстро пролистала его.
— Меня вполне устроит «Эрл Грей».
Дождавшись, пока официант отойдет, Шайлер сердито спросила:
— Почему ты мне ничего не говорила раньше?
— У нас так не принято, — просто произнесла Корделия. — Нельзя взваливать груз знания, пока ты к этому не готова. А мы обнаружили, что Присцилла отлично с этим справляется на церемонии вступления.
Присцилла Дюпон. Глава стражей. Председатель Комитета. Светская львица. Кем бы она ни являлась на самом деле.
— Корделия, а сколько тебе лет? — спросила Шайлер.
Бабушка улыбнулась. Улыбка была печальной и понимающей.
— Ты верно догадалась. Я вышла за пределы обычного цикла. Я устала от этого проявления. Но у меня есть причины оставаться.
— Из-за моей матери… — закончила Шайлер.
Ей пришло в голову, что Корделии, должно быть, позволили жить подольше, чтобы она могла заботиться о ней, Шайлер, поскольку ее мать… а что, собственно, с ее матерью на самом деле? Если она всемогущий вампир, почему же она в коме? На лице Корделии отразилась боль.
— Да. Твоя мать сделала ужасный выбор.
— Почему? Почему она в коме? Если она неуязвима, почему она не приходит в себя?
— Я не желаю это обсуждать! — отрезала Корделия. — Что бы она ни сделала, ее наследие должно быть честью для тебя.
Шайлер хотела спросить у бабушки, что та имеет в виду, но тут прибыл официант с серебряным трехъярусным подносом, нагруженным ячменными лепешками, сэндвичами и птифурами. Рядом с фарфоровыми чашками стояли сверкающие серебряные чайники с заваркой.
