Но как бы Шайлер ни было неприятно это признавать, Оливер был прав. Она сама не понимала, отчего вдруг ей оказали такую честь, хотя, когда она получила этот толстый белый конверт, Корделия снова оделила ее тем оценивающим взглядом, как в тот раз, когда у нее впервые проявились метки на руках. Как будто она впервые увидела собственную внучку. Как будто она ею гордилась.
Шайлер не рассказала об этом Оливеру, поскольку было очевидно, что он приглашения не получал, он никогда не стал бы скрывать от нее таких вещей. Ей вдруг показалось очень странным, что в Комитет не пригласили Оливера, ведь его семейству принадлежала половина Верхнего Ист-Сайда и все графство Датчес.
— Угу. Правда обхохочешься? — сказала она.
Лицо Оливера окаменело. Он снова помрачнел и покачал головой.
— И ты мне не сказала? — с трудом выговорил он. — Я теперь прямо уже и не знаю, как тебя и называть.
Он зашагал прочь по коридору, а Шайлер осталась стоять, глядя ему вслед. И каждый шаг Оливера словно символизировал ту пропасть, что разделяла их теперь. Он был ее лучшим другом. Человеком, которому она доверяла, как никому более. Как он мог отказаться от нее из-за каких-то дурацких общественных предрассудков? Но Шайлер знала, почему он сердится. До сих пор они все делали вместе. А теперь ее пригласили в Комитет, а его — нет. Их пути внезапно разошлись. До чего же все глупо! Она сходит на заседание, потому что бабушке того хочется, а потом бросит Комитет. На кой он вообще ей сдался? Он ей совсем не интересен!
До чего же забавно смотреть, как другие пугаются вида свежей крови! Мими вспомнилось, как в прошлом году они сидели в этой самой комнате и думали, что пора начинать планировать ежегодный бал Четырех сотен. Тема, оформление, кого приглашать и чем завершить. Конечно, Джек знал: что-то происходит. От ее брата ничто не ускользало, судя по всему, такие, как они с Джеком, куда лучше были осведомлены о происходящем, чем прочие.
У Мими тоже случались ретроспекции — воспоминания, обрушивающиеся на нее без предупреждения. Например, как в тот раз, когда она отправилась на остров Мартас-Винъярд, но вместо того, чтобы оказаться у ресторана «Черный пес», очутилась в каком-то фермерском доме, и на ней было ужасное полосатое бумазейное платье, хотите верьте, хотите не верьте. Или как в тот раз, когда она сдавала зачет по французскому, к которому совершенно не готовилась, и получила высшую оценку, потому что внезапно бегло заговорила по-французски.
