Когда Шайлер была с Джеком, время и пространство словно бы застывали. Она даже не чувствовала, что находится в комнате, тесно набитой потными подростками. Они двигались в одном ритме, их тела полностью гармонировали друг с другом. Джек умело прижимал ее к себе, наклонившись так, чтоб его дыхание легко касалось ее шеи. Странно: почему она так отчетливо различает его в темноте, при том что остальные превратились в размытые пятна?
Шайлер закрыла глаза и на мгновение увидела их двоих, только одетых иначе. Они находились в этом же бальном зале этого же особняка, только на сто лет раньше. Она — в длинном вечернем платье, с корсетом и шелковыми нижними юбками, а он — в белом смокинге, красивый и галантный. Сексуальное колдовство песни «Мьюз» сменилось нежным вальсом.
Это походило на сон, но не было сном.
— Что происходит? — спросила Шайлер у кружащего ее Джека.
Бальный зал был наполнен светом и негромкой музыкой. Звенели бокалы с шампанским, легко трепетали дамские веера.
Но Джек лишь улыбнулся.
Они продолжали танцевать, и Шайлер обнаружила, что ей знаком замысловатый рисунок танца. Когда музыка закончилась, они вежливо похлопали.
Шайлер огляделась по сторонам и внезапно снова очутилась в настоящем времени, в своем платье в стиле пятидесятых, а Джек — в синем блейзере и с красным галстуком. Шайлер моргнула. У нее что, разыгралось воображение? Или все же это происходило на самом деле? Она была сбита с толку и не знала, что и думать.
— Давай отдохнем немного, — предложил Джек.
Он взял Шайлер за руку и вывел ее из круга танцующих. Они вышли на балкон. Джек закурил и предложил ей.
— Хочешь?
Шайлер покачала головой.
— С тобой это тоже случилось? — спросила она.
Джек кивнул, затянулся и выпустил дым.
Они смотрели на Парк-авеню. Шайлер подумала, что это самая красивая улица на свете — после Риверсайд. Парк-авеню, ее величественные ряды зданий довоенной постройки, караваны желтых такси, плывущие в обе стороны… Все-таки Нью-Йорк — волшебное место.
— Что это было?
Но прежде чем Джек успел что-либо ответить, изнутри здания донесся крик. Они переглянулись, подумав об одном и том же. Смерть Эгги. Неужели еще кто-то?… Они помчались в коридор.
— Ничего страшного, — сказала Мими Форс. — Он просто потерял сознание. Китти, да успокойся же!
Итальянец, кавалер Мими, валялся без чувств на лестничной площадке, и в лице у него не было ни кровинки.
— Джек, поможешь? — бросила Мими, увидев в дверях брата.
Джек кинулся к сестре и помог усадить итальянца.
