— А Славян, по-моему, сейчас не врёт, — сказал Нырненко. — Ему, наверное, показалось это блюдце. Бывает ведь, когда человеку кажется…
— Потому что дурик, — закончил Андрюшка. — Им всегда, дурикам, чего-то кажется, чего нету. Мне так ничего не кажется!
Пчелинцев подошёл к воротам и сдёрнул с верхней штанги свою серебристую японскую куртку, лёгкую и тёплую одновременно. Мальчишки последовали за ним, напяливая куртки, схваченные морозом.
— А к вечеру он всё ж таки жмёт!
— Снегу бы!
— Выпадет, не волнуйся.
— А Славян всё-таки хорошо нас разыграл…
— Это он умеет… Алхимик несчастный!
— Да отстаньте вы от Славяна, — опять заступился за Кукушкина Нырненко. — Ну, ошибся человек! Принял луну за летающее блюдце.
— Луна ещё не взошла, к твоему сведенью.
— Ну, не луна, так фонарь.
При упоминании о фонаре все как-то невольно почувствовали, что уже поздно, что они совсем загулялись и это им даром не пройдёт.
Послышались шумные вздохи, голоса сразу изменились, мальчишки начали расходиться кто куда. Славян, Андрюшка и Нырненко, по обычаю, пошли вместе.
Славка уныло молчал, в голове, испуганно подрагивая, как бы крутилась чёрная блестящая пластинка: «Неужели и правда почудилось? Никому не почудилось… Одному мне. Что же это такое? Выходит, я не как все… Никому не чудится… Почему?»
На мгновение Кукушкину стало страшно, потому что ему стало жалко себя, что уже одиннадцать лет прошло, а он даже в футбол играть не умеет. И вообще, никто его не уважает, вруном обзываются, а сегодня вдобавок наподдали за пропущенные голы.
Где-то в уголках глаз щекотнулись слёзы, но Славка сделал затяжной зевок и несколько раз шмыгнул носом.
— Ага, — сказал на это Андрюшка, — опять шмыгаешь. Химичил вчера?
— Было, — повеселел Славка. — Кристаллы поваренной соли выводил из раствора.
— Вот и занимайся своими кристаллами! Зачем в футбол лезешь? Я же в твою химию не суюсь!
Нырненко сразу вмешался:
— Не приставай к Славяну! Дома ему химичить не дают, здесь ты на него бросаешься, а он у нас рабочий человек — ему ещё за Марьяной в садик идти!
— И вправду, за Марьяной идти! — воскликнул Славка. — Опять забыл, вот балда!
— Самый настоящий, — поддержал его Андрюшка, — и не надоело тебе, балда, быть нянькой?
У Славяна глаза сузились в две щёлочки.
— А тебе завидно?
— Помираю от зависти!
— И не надоело вам рычать друг на друга? — мирно спросил Нырненко.
Славка хотел ответить Андрюшке так, чтобы тот лопнул от злости, но передумал.
С Андрюшкой поссориться легко, зато мириться трудно. Андрюшка нипочём не подойдёт, всегда приходится начинать мириться ему. И Нырненко уже не в счёт. Андрюшку ему не уговорить.
