Обыкновенное дело | страница 6
— Моя жена Герта, — отрекомендовал ее лесник. — Вы не можете себе представить, сколько горя она перенесла, когда я находился в концлагере! А потом безработица, гестаповский надзор, почти голод. О, это ужасно! И представьте, фрау Герта сохранила мой партийный билет. В условиях нацизма — это подвиг.
Лесник, суетливо волоча ноги, подошел к маленькому бюро, открыл ключом ящик, достал оттуда книжечку и с гордостью протянул майору. Это был пожелтевший от времени билет члена Коммунистической партии Германии, датированный 1930 годом. С внутренней стороны обложки глядел еще молодой человек, мало похожий на нынешнего лесника.
— Отто Вульф, — прочел вслух Яруга и с уважением возвратил билет леснику. — Надо полагать, что немцы теперь создадут у себя такую власть, при которой незачем будет скрывать билет компартии. А ваша жена… — Майор встретился с испуганным взглядом фрау Герты — Ваша жена…, — как у нас говорят, — молодец, геройский спутник жизни. — Он улыбнулся.
Вощин перевел смысл слов майора.
Фрау Герта сдержанно улыбнулась, поблагодарив за комплимент. Вульф одобрительно взглянул на нее и гостеприимно подал офицерам рюмки.
Лейтенант Вощин всё более проникался уважением к этому человеку, как к близкому по духу, поглядывал на майора и ждал, что тот сейчас начнет каким-то косвенным путем выяснять интересующий их вопрос. Но Ярута вдруг попросил его узнать, не готова пи машина.
Возле мотора всё еще усердно возился шофер, что-то отвинчивал, завинчивал, продувал и при появлении лейтенанта метнул в его сторону вопросительный взгляд: не пора ли, мол, кончать представление?..
К Вощину подошел старший сержант Зименко.
— Так что дозвольте доложить, товарищ лейтенант, братья-славяне тут отметились.
— Какие братья?
— Ходить сюды, я вам покажу.
Зименко подвел лейтенанта к одиноко стоявшей у конюшни осине.
— Дывиться, товарищ лейтенант, расписались на память две разнесчастные души.
Вощин сперва ничего не увидел, креме множества поперечных и продольных насечек на сизоватой коре, но потом разглядел между ними вырезанную надпись:
“Ваня и Наташа, 1944 год”.
— Не иначе, товарищ лейтенант, как рабы этого паразита свой паспорт оставили, — сказал Зименко. — И молодые, мабуть: взрослый человек таким делом забавляться не станет. Вы спытайте его, где теперь эти Ваня с Наташей?
Вощин молча смотрел на “паспорт” — след руки человека, заброшенного сюда горькой судьбой. Да, они, конечно, из числа тех, кого гитлеровцы угнали с оккупированной советской территории в рабство в Германию. И этот лесник, который называет себя коммунистом, значит, тоже держал русских батраков? Впрочем, это еще неизвестно.
