Макс прервал её воспоминания; бросившись к борту катера, он швырнул пивную бутылку в озеро.
- Ненавижу вас всех!
- Но почему, Макс? Мир дал тебе так много. Почему ты несчастен, полон ненависти? Я не понимаю. Никто не понимает.
- Мир - это сточная канава.
- Когда-то ты умел любить, - плаксиво произнесла Морин. - Ты понимал, что значит нуждаться в ком-то. Ты, возможно, это забыл, но я - нет. Ты не можешь жить, как аскет, это неправильно. Разве ты этого не видишь? Вот в чем твоя проблема! Твое бессилие в любви убивает в тебе созидательный талант!
- Ты дура!
- Макс, пожалуйста!
- Не понимаю, как я мог заниматься с тобой любовью. Не помню, как мне это удавалось. Я хочу, чтобы ты раз и навсегда кое-что уяснила. Мне никогда не хотелось заниматься с тобой любовью. Это всегда казалось мне чем-то гадким. Я всегда нуждался только в музыке. Она дает мне ощущение чистоты. Я хотел вырваться в космос и освободиться от грязи. Музыка каким-то образом связана с космосом, тайной, чистотой. Я не хотел смотреть внутрь себя, в мою черную душу, думать о моем грязном теле. Я всегда его ненавидел. Ненавидел мои половые органы.
- Ты действительно безумен.
Ее охватил страх, и она отпрянула от Макса.
- Я говорил тебе это. Но ты не желала слушать.
Она отказывалась поверить в происходящее, отказывалась поверить в то, что её страсть разбивается о каменную стену. Она отказывалась поверить в то, что он ненавидел её, лаская. Это неправда. Она помнила, что все было иначе. Помнила нежного, вежливого, зависимого Макса. Таким любовником он был.
- Вернемся на остров, - тихим сухим голосом сказала Морин; тело её горело.
Она взяла бокал, чтобы промочить пересохшее горло; стекло застучало о её зубы.
- Да, мы вернемся назад! - закричал Макс, поднимаясь с кресла, в которое он свалился с очередной бутылкой пива. - И ради Бога запомни, что я сказал тебе! Ты не оставляла меня в покое, поэтому мне пришлось сказать. Я тогда ненавидел секс. Ненавижу его сейчас. Оставь меня в покое.
Он прошел внутрь, чтобы завести мотор. Морин проследовала за ним, опустилась на сиденье, посмотрела на озеро. Слева от неё заурчал мотор, который Макс хотел завести. После первой неудачной попытки Макс выругался и предпринял вторую. После третьей попытки Морин подумала: "Господи, сколько ни платишь за вещи, сколько бы Харри ни заплатил за эту проклятую лодку, все равно ничего не работает."
Затем прогремел гром. Морин ощутила мощнейший толчок; сноп огня вырвался из мотора и промчался через каюту к корме.
